Понятие глобализации
Многообразие определений глобализации. Термин «глобализация» появляется в 1980-е гг. в Гарвардской школе бизнеса и связывается с глобальной деятельностью транснациональных корпораций (ТНК). Экономическое основание рождение термина «глобализация» не случайно. Формирование глобального сообщества, действительно, начинается с динамичных изменений в экономической сфере. Активность в этой области настолько превосходит все другие, что нередко глобализация отождествляется со становлением глобальной экономики. Данный подход особенно характерен для ученых-экономистов. Так, отечественный экономист В. Оболенский, хотя и признает, что феномен глобализации выходит за чисто экономические рамки и оказывает влияние на все сферы общественной жизни, все же отмечает, что количественным показателем глобализации является опережающие динамику производства темпы роста международного обмена товарами, услугами, капиталом, а качественный показатель состоит в усилении взаимосвязи и взаимозависимости между национальными хозяйствами 12 .
В то же время глобализация включает в себя множество аспектов, среди которых - международная торговля, телекоммуникации, международные финансы, деятельность транснациональных корпораций, техническое и научное сотрудничество, культурный обмен новых типов и масштабов, миграция и потоки беженцев, отношения между бедными и богатыми странами мира и т.д. В связи с этим существует и много определений глобализации. Вот некоторые из них. «Чаще всего глобализацию связывают с качественно новыми условиями интегрированности, целостности и взаимозависимости мира… Во многом нынешний этап глобализации сводится к своеобразному дополнению взаимозависимости усиливающейся транснационализации хозяйственной, информационной и других видов деятельности» (Ю.Е.Федоров). Новое качество бытия обусловливает «понимание глобализации как комплексного геоэкономического, геополитического и геогуманитарного явления, оказывающего мощный демонстрационный эффект на все стороны жизнедеятельности вовлекаемых в этот процесс стран» (А.Г.Володин, Г.К.Широков). Есть и такая трактовка: «Глобализация – развитие экономической и политической взаимозависимости стран и регионов до такого уровня, на котором становится возможной и необходимой постановка вопроса о создании единого мирового правового поля и мировых органов экономического и политического управления» (В.В.Михеев). Наконец, «глобализация – процесс сочленения различных компонентов человечества в ходе его эволюции в противоположность процессу дифференциации человечества» (М.А.Чешков).
Если попытаться обобщить признаки глобализации как одной из ведущих тенденций мирового развития, то можно обозначить шесть основных взаимозамкнутых явлений и процессов:
1) объективное повышение проницаемости межгосударственных перегородок, выражающееся в феноменах «преодоления границ» и «экономического гражданства»;
2) резкое возрастание объемов и интенсивности трансгосударственных, транснациональных перетоков капиталов, информации, услуг и человеческих ресурсов;
3) массированное распространение западных стандартов потребления, быта, само- и мировосприятия на все другие части планеты;
4) усиление роли вне-, над-, транс-, и просто не-государственных регуляторов мировой экономики и международных отношений;
5) форсирование экспорта и вживление в политическую ткань разных стран мира тех или иных вариаций модели демократического государственного устройства;
6) формирование виртуального пространства электронно-коммуникационного общения, резко увеличивающего возможности для социализации личности, то есть для непосредственного приобщения индивида в пассивном и интерактивном качествах к общемировым информационным процессам, независимо от его местонахождения 13 .
В качестве общего знаменателя приведенных определений глобализации можно выделить ключевой термин, определяющий ее суть. Это - «взаимозависимость» государств и обществ. В свою очередь взаимозависимость подразумевает два явления – взаимосвязанность (переток капиталов, услуг, информации, человеческих ресурсов) и взаимоуязвимость (зависимость состояния одних стран и регионов от процессов, протекающих в других странах и регионах).
Общие характеристики глобализации. Простой обзор проявлений глобализации позволяет подразделить их на материальные (объективные) и виртуальные (манипуляционные). К первым относится все, что каcается реального движения финансовых потоков, трансферта технологий, товаров и услуг, массовых миграций, строительства глобальных информационных сетей и т.п. Ко вторым – содержательное наполнение этих сетей, формирование и продвижение предназначенных международному общественному мнению политико-психологических установок. К последним относятся западные ценности и образцы жизнедеятельности, что изначально предполагает наличие потенциала конфликтности в феномене глобализации. Таким образом, глобализация – «это не только то, что существует на самом деле, но и то, что людям предлагают думать и что они на самом деле думают по поводу происходящего и его перспектив» 14 . Очевидно, что последнее уточнение представляется чрезвычайно важным, учитывая, что процессы глобализации воспринимаются в мире неоднозначно. Если материальные проявления глобализации не вызывают сомнения, так как они ежечасно подтверждаются жизненной практикой, то апелляция к западной составляющей глобализации, созвучной с тезисом вестернизации (распростра
нения западных ценностей и образа жизни), не кажутся ни безупречными, ни единственно возможными вариантами понимания действительности.
Сопоставление теоретически обозначенных черт глобализации с реальной действительностью позволяет сделать вывод о том, что глобализация – это новое качественное состояние мира и в меньшей степени его количественная характеристика. Другими словами, те процессы, о которых говорится в определениях глобализации, в значительно большей степени касаются развитых регионов мира, в то время как они почти обошли стороной «глубокую Периферию». Глобализация – очень неравномерный процесс. Так, две соседние африканские страны зачастую имеют телефонную связь через Лондон или Париж. Иностранные инвестиции обходят эти государства стороной, а к населению не только не применимо понятие «глобальная социализация», но подчас оно совершенно не осведомлено о жизни в соседней стране, ограничивая рамки своего кругозора информацией о жизни соседних племен.
В условиях глобализации нация-государство перестает выступать в качестве единственного субъекта, монопольно интегрирующего интересы крупных общностей и представляющего их на международной сцене. ТНК с их полиэтническим персоналом, международные профессиональные сообщества, неправительственные организации, неформальные группы по интересам, возникающие на базе Интернета, играют возрастающую роль в мировой политике и экономике. В различных сферах деятельности стараниями наиболее энергичных и хорошо подготовленных людей появляются многочисленные формальные и неформальные объединения «граждан мира», которые полностью или частично ускользают из-под контроля «своего» государства.
Однако списывать со счетов нации-государства как основных субъектов мировой политики преждевременно. Утратив былую монополию в сфере международных отношений, они остаются ключевыми игроками на этом поле.
Что касается внутренней политики государств, то тут надо отметить, что меняются методы, с помощью которых они выполняют свои экономические и социальные функции. В условиях растущей взаимозависимости национальных экономик, информационной революции и либерализации трансграничных потоков товаров, услуг, капиталов и людей нарастающая экзогенная уязвимость требует повышенной защиты общенациональных интересов. Это противоречие находит свое решение в том, что наблюдавшееся в последние десятилетия «количество» государственного вмешательства в экономику сменилось повышением его «качества». В частности, правительства развитых, и (в меньшей степени) развивающихся стран переходят ко все более сложным методам макроэкономического регулирования, связанного, прежде всего, с внешнеэкономическими аспектами – валютным курсом, платежным балансом, таможенной политикой и т.д. Правительства развитых стран активно защищают деятельность своего капитала за рубежом.
Ахиллесова пята глобализации – система мироуправления, политические структуры. Не впадая в утопии вроде мирового правительства, можно смело сказать: даже первые шаги по пути глобализации требуют качественно более высокого уровня управляемости общественными процессами. Нельзя строить будущее с политическим инструментарием прошлого. Те средства контроля, координации, управления, которые веками создавались на национальном уровне, явно утрачивают эффективность в глобализирующемся мире. Для того чтобы совладать со стихией общественных процессов, их надо дополнить какими-то наднациональными системами управления. Пока же можно констатировать, что мир в условиях глобализации стал более хаотичным, чем в прошлом, в период стабильного существования Вестфальской государственно-центричной системы.
По своей природе процесс глобализации не может быть бесконфликтным. Один из источников противоречий, порождаемых глобализацией – большие перепады потенциалов отдельных участников. Неравенство стартовых возможностей, предопределяющее распределение ролей, закладывает семена будущих конфликтов между выигравшими и проигравшими от глобализации. Поляризующий эффект современной глобализации во многом обусловлен неолиберальной политикой западного мира. Сделав ставку на беспрепятственное перемещение капитала, неолиберализм закрепляет неравенство между регионами мира.
Другой источник конфликтогенности – коренное различие в образе жизни, в отношении к различным сторонам бытия, в ценностных установках. Сегодняшняя глобализация – в основном детище Запада, прежде всего США. Поскольку западная цивилизация представляет собой небольшую часть населения Земли, многое в развитии глобализационных процессов вызывает справедливые протесты и нарекания остального мира.
Этапы глобализации
С какого времени можно говорить о выходе некоторых общественных связей и функций за пределы национальных государств как о феномене глобальном, а не просто международном? Является ли нынешняя глобализация прямым продолжением интернационализации капитала, начало которой отнесено французским историком Ф.Броделем к XVI-XVIIстолетиям и которую он назвал процессом создания «мировой экономики» вокруг некоторых центров становления европейского капитализма (Генуя, Голландия, Англия). Так считает, например, французский профессор-географ О.Дольфюс 15 . Схожей точки зрения придерживаются и некоторые другие ученые – Б.Бади 16 , В.И.Кузнецов. Последний пишет: «Глобализация – не линейный процесс. Она развивается волнообразно и прошла уже не один этап: от периода Великих географических открытий и создания испанской и португальской колониальных империй, от капиталистической колонизации мира вXIXстолетии до постсоциалистического преодоления последствий холодной войны» 17 . В данном рассуждении привлекает то, что его автор не рассматривает глобализацию как что-то принципиально новое в истории, рожденное событиями последних десятилетий, а также то, что процесс глобализации видится им как цикличный. Вот только возведение начала этого процесса к средним векам – довольно спорная позиция.
Pax Britannica – первый глобальный интеграционный цикл (середина XIX в. – 1914 г.). Более убедительной выглядит точка зрения, что «всемирная эпоха» в развитии цивилизации начала зарождаться с серединыXIXв., придя на смену «атлантической эпохе» 18 . Мировой рынок, действительно, начал складываться в эпоху Великих географических открытий, но только к началу 900-х гг. охватил весь мир. Практически весь мир оказался открытым для экономических связей. Европейский мир-экономика принял планетарный масштаб, он стал глобальным. В концеXIXв. сложилась система глобального капитализма 19 .
Экономические единство мира выросло из промышленной революции, в результате которой была создана первая в истории британская фабрично-заводская индустрия. Превращение Англии в «мастерскую мира» коренным образом изменило ее внешнеторговую политику. Анахронизмом стали пошлины на сырье и продукты питания – страна испытывала нехватку сырьевых ресурсов и продовольствия. С отменой хлебных законов в 1846 г. Великобритания, крупнейшая экономическая держава мира, отказалась от политики протекционизма. Началась эпоха «свободной торговли».
Снятие ограничений дало мощный толчок развитию всей международной торговли. Переход к «свободной торговле» даже называют первым в истории примером «шоковой терапии»: лишь за одно десятилетие сумма мирового товарооборота почти удвоилась, т.е. имело место скачкообразное ускорение роста мирового рынка. С середины XIXв. до начала Первой мировой войны в сфере международных экономических отношений преобладал либеральный мировой порядок. Мировая торговля росла в среднем на 3,4% в год, в то время как мировое производство – лишь на 2,1%. Если в 1850 г. доля экспорта из развитых стран (США, стран Западной Европы, Канады, Австралии) составляла чуть более 5% от их ВВП, то в 1913 г. – уже около 13%. Лозунги «интернационала» и «соединения» пролетариев всех стран, выдвинутые К.Марксом и Ф.Энгельсом в «Манифесте коммунистической партии» в 1848 г., отражали сущность новой эпохи.
С середины 1870-х гг. наряду с товарным экспортом, важное значение приобрел вывоз капитала. Переливы капитала из страны в страну стали одним из главных факторов мирового экономического развития. Так, до 10% населения Франции владело русскими облигациями. В России около трети акционерного капитала принадлежало иностранцам, в частности немцам. «Великая эпоха» международных заимствований закончилась в 1914г.
Показательно, что глобализационные фактор проявляли себя и в других сферах, кроме экономики. Исследования, проведенные К.Дойчем, показали, что доля международной корреспонденции относительно внутригосударственных почтовых отправлений в начале 1950-х гг. была значительно ниже, чем в 1913 г., и несколько ниже, чем в 1880 г., то есть во времена Карла Маркса 20 .
На гребне переселенческой волны, высоко поднявшейся в середине XIXв., мир вступил в новое столетие. В 1880-е гг. в США переехали 7% жителей Скандинавии, более 6% населения Италии переселилось сюда только в канун Первой мировой войны. Перед войной рабочие, родившиеся в США, не составляли и половины всего рабочего класса страны. Паспорта и разрешения на трудоустройство иностранцев не требовались.
Ощущение единства, целостности мира, присущее античности и эпохе Возрождения, вернулось к человеку 900-х гг. С 1896 г. проводятся Всемирные олимпийские игры. С 1901 г. присуждаются международные Нобелевские премии. В 1887 г. был создан язык международного общения – эсперанто. Своего расцвета система глобального капитализма достигла к 1910 г. Примерно 89% населения Земли проживало в странах с конвертируемой валютой. Мир был открыт для коммерсантов и путушественников. «Житель Лондона мог заказать по телефону…разнообразные товары со всего мира…, мог рискнуть своим состоянием, вложив день в природные ресурсы и предприятия в любом конце света… Ему был обеспечен недорогой, комфортабельный и беспрепятственный проезд в любую страну и природную зону…Но, самое главное, он считал такое положение вещей естественным, неизменным и постоянным. Интернационализация общественной и экономической жизни была абсолютной», - писал позднее Кейнс 21 . Август 1914 г. поставил точку в истории «PaxBritannica».
Глобальная дезинтеграция (1914 г. – 1945 г.). Всякая серьезная и продолжительная война, писал в концеXIXв. В.С.Соловьев, неизбежно сопровождается величайшими экономическими потрясениями, которые, при теперешней связи частей всего Земного шара, будут потрясениями всемирными. Развал системы свободной торговли начался в годы Первой мировой войны с введением ограничений, свойственных экономике военного времени, и усилением автаркических процессов. С точки зрения экономической историиXIXв. закончился в 1914 г.
Система международного разделения труда, начиная с 1914 г., подвергается сильнейшим потрясениям. Первая мировая война частью разорвала, частью дезорганизовала международные экономические связи. Их восстановление после войны протекало с величайшими трудностями. Великая Депрессия 1929-1933 гг. знаменовала начало новой дезорганизации мирового хозяйства. В торговой политике большинства государств резко усиливаются тенденции протекционизма, экономического национализма. Распространяется тенденция – возможно больше обходиться продуктами собственного производства, возможно меньше зависеть от импорта. В 1938 г. зависимость экономики развитых стран от внешней торговли была более чем в 1,5 раза ниже по сравнению с 1880 г. и лишь на 20% выше уровня 1850 г. В европейских странах была введена система выдачи разрешений для трудоустройства иностранцев, которая в целом имела запретительный характер. Для зарубежных поездок стали необходимы паспорта, распространенные прежде лишь в России и Оттоманской империи. Вторая мировая война расстроила мировые экономически связи еще в большей степени, чем Первая.
«Великий раскол» в мировом хозяйстве имел и глубинные причины, связанные со сменой технологических укладов. В старопромышленных странах (Великобритания, США, Германия, Дания, Нидерланды, Швейцария) закончилась эпоха железнодорожного строительства. В прошлое ушла целая эпоха, когда железные дороги были «наиболее наглядными показателями развития…буржуазно-демократической цивилизации» (В.И.Ленин). Новый циклический подъем мировой экономики Н.Д.Кондратьев связывал с автомобильной промышленностью, который, несмотря на то, что Фордовский конвейер заработал в 1913 г., начался значительно позже – после Второй мировой войны. Все это свидетельствовало о том, что в межвоенный период мировая экономика вступила в «переходный возраст», когда старые движущие силы развития и глобальной интеграции, порожденные первой промышленной революцией, себя исчерпали, а новые (в том числе автомобилизация, переход с угля на нефть и т.д.) еще не заработали в полную силу.
Британия перестала быть «менеджером» глобальной экономической системы, а Соединенные Штаты еще не были готовы взять на себя глобальное лидерство. Когда система начала распадаться в начале 1920-х гг., никто не чувствовал себя ответственным за происходящее и ничего не было сделано, чтобы предотвратить бедствия конца 1920-х – 1930-х гг.
Второй глобальный интеграционный цикл (с 1946 г.). Второй глобальный интеграционный цикл вырос из второй промышленной (технологической) революции, которая породила такие отрасли, как автомобилестроение, нефтедобыча и нефтепереработка, которые во второй половине ХХ в. стали главной движущей силой международного разделения труда. В конце ХХ в. сырая нефть, автомобили и нефтепродукты – три важнейшие товарные группы в мировой торговле, на которые приходилось около 25% мирового экспорта. Важнейшей основой современной глобализации стали также новейшие информационно-коммуникационные технологии, получившие широкое распространение начиная с 1990-х гг.
После Второй мировой войны многое в мировой экономике пришлось начинать с чистого листа. В конце XIXв. международные потоки товаров, капитала и рабочей силы были во многих отношениях более интенсивными, чем в 1950-е гг. В начале 1960-х гг. перспективы глобализации оценивались весьма пессиместично. По всей вероятности, мир уже не вернется к тому «нормальному» положению, которое существовало до 1914 г., писали в 1961 г. К.Дойч и А.Экстайн 22 .
Международное разделение труда и удельный вес внешней торговли в мировой экономике были восстановлены только в первой половине 1970-х гг. Промышленно развитые страны вернулись на уровень 1913 г. по доле товарного экспорта в ВВП. ТНК снова «вошли в моду» - их влияние на мировую экономику стало по-настоящему значимым. Показательно, что только в четвертом издании известной книги Ч.Киндльбергера «Международная экономика», вышедшем в 1968 г., автор впервые уделил внимание прямым иностранным инвестициям. В 1974 г. при ООН были созданы Комиссия по транснациональным корпорациям и Центр по ТНК, что стало свидетельством признания мировым сообществом растущей роли ТНК в мировой экономике. Впрочем, совокупный объем прямых иностранных инвестиций в процентах к валовому мировому продукты был восстановлен на уровне 1913 г. только в начале 1990-х гг.
«Менеджером» второй глобализационной волны стали Соединенные Штаты. Это не удивительно, если учитывать, что на их долю в середине ХХ в. приходилось 80% мирового товарооборота. Они инициировали массированную экономическую поддержку разоренной Второй мировой войной Западной Европе в рамках плана Маршалла, что позволило быстро активизировать экономические отношения между ними. По инициативе и при всяческой поддержке США были созданы глобальные экономические организации – ВТО, МВФ, Всемирный Банк, ставшие отличительной особенностью нынешнего этапа глобализации. Их создание явилось признанием того факта, что мировая торговля и мировые финансовые отношения достигли такого уровня развития, что нуждаются в глобальном регулировании.
Впрочем, роль США в качестве главного «глобализатора» не столь однозначна. Как это ни парадоксально, Соединенные Штаты в определенном смысле являются и тормозом глобализации. В конце ХХ в. четвертая часть мирового хозяйства «помещается» в США – наиболее экономически самодостаточной, «автаркичной» из развитых стран. По образному выражению П.Кругмана, «корпорация «USA» даже после глобализации продает почти 9/10 своей продукции собственным рабочим и акционерам».
Есть и другие ограничения, накладывающиеся на процесс глобализации. На предприятиях, контролируемых иностранным капиталом, в Японии производится менее 1% промышленной продукции страны. Наряду с США Япония имеет самые низкие среди высокоразвитых стран душевые показатели товарного экспорта и внешнеторгового оборота. Процессы регионализации мировой экономики также работают против глобализации. Экспорт товаров из ЕС (за вычетом внутрирегиональных поставок) равняется всего 9% его ВВП. Другими словами, «Соединенные Штаты Европы» в известном смысле являют собой пример такого же «автаркичного» образования, как США и Япония.
Таким образом, современная открытость мировой экономики не является уникальной и беспрецедентной. Лев Гумилев писал об «аберрации близости», нарушающей масштабность явлений, при которой недавние события представляются значительнее давнишних. Следует признать, что сегодня мир переживает «второе рождение» глобального капитализма и экономического (и не только) единства.
Однако, вполне вероятно, учитывая прошедшие циклы глобализации, что современная беспрецедентная открытость обществ и экономик обратима. «Перед всяким кризисом непременно бывает бум» (Дж. Сорос). Как было показано, периоды интеграции сменяются периодами дезинтеграции. Эти смены происходят в длительные временные сроки и, как правило, связаны с «генеральными» изменениями в характере развития экономики, вызванными, например, научно-технической революцией и связанными с ними коренными изменениями в характере производства или энергетического обеспечения нашего мира.
Противоречия глобализации
Социально-экономические противоречия. Большинство отечественных и многие зарубежные ученые соглашаются в том, что глобализация представляет собой крайне противоречивое явление, порождающее глубокие социально-негативные процессы в мировом социуме. В наиболее тяжелом положении в условиях современной глобализации оказались страны, отставшие в своем развитии. Российские авторы, говоря о громадной разнице в уровнях развития передовых и развивающихся стран, оперируют выразительным образом «расколотой цивилизации». «Итог ХХ столетия, почувствовавшего вкус земного изобилия, познавшего вкус «позолоченного века», века научно-технического прорыва и интенсивнейшего прорыва производительных сил общества, - пишет А.И.Неклесса, - итог этот в общем и целом все же неутешителен: на пороге третьего тысячелетия существования современной цивилизации социальное расслоение на планете Земля не уменьшается, а растет» 23 .
Характеризуя условия существования в бедных странах Третьего мира, ученый пишет, что около миллиарда людей там оторваны от производительного труда: 150 млн – безработные, более 700 млн – частично занятые, неопределенное, но значительное число вовлечено в криминальную деятельность. Миллиард – неграмотно (2/3 из них – женщины). Почти каждый третий житель Земли все еще не пользуется электричеством, 1,5 млрд не имеют доступа к безопасным источникам питьевой воды. Все это порождает социально-политическую напряженность. Количество эмигрантов и жертв межэтнических конфликтов стремительно возрасло с 8 млн человек в конце 1970-х гг. до 23 млн человек к середине 1990-х гг. Еще 26 млн человек являются временными переселенцами. Эти факты дают основание говорить об «органической недемократичности глобального универсума, его…сословности» 24 . Другой отечественный ученый В.Л.Иноземцев считает, что вопрос о влиянии глобализации на проблемы мирового неравенства, масштабы которого представляют собой едва ли не главную угрозу стабильности существующего мирового порядка, столь же значим для современных ученых, как и пресловутый основной вопрос философии.
Конечно, сама по себе глобализация не является причиной социально-экономического неравенства в мире и неравномерности развития регионов, которые существовали всегда и имеют непреходящий характер. Но нынешняя неолиберальная модель глобализации способствует консервации негативных тенденций в мировой экономике и их усилению. В обобщенном виде основные черты неолиберальной глобализации представляют собой следующее:
акцент на форсированной гомогенизации (на жесткой монетаристской основе) механизмов хозяйственного регулирования стран, входящих в мировое хозяйство;
провозглашение основным, если не единственным регулятором развития стихийного рыночного механизма;
рассмотрение национально-хозяйственного комплекса, суверенитета, отчасти даже государства как отмирающих категорий; их быстрейшее преодоление преподносится как залог успеха;
направление главных усилий на ослабление хозяйственной роли государства, на либерализацию и дерегулирование 25 .
Основная опасность неолиберализма заключается в том, что периферийные страны лишаются возможности государственными мерами защищать себя от деструктивных сил рыночной стихии, от экспансионистских поползновений более могущественных конкурентов, от разрушительных финансовых и экономических кризисов. Такая модель не может обеспечить устойчивого и рационального развития отсталых стран. Неолиберальная модель нарочито не считается с социально-экономической и политической средой, в которой предстоит существовать.
При этом характерной особенностью пропаганды и практики неолиберализма является двойной стандарт. Агенты неолиберализма навязывают развивающимся странам наиболее радикальные рыночные концепции, далеко не всегда считая их обязательными для себя. Вся предшествующая история говорит о том, что в случае разгула рыночной стихии западные общества вводили те или иные формы регулирования, которые делали рынок более цивилизованным, например, банковское и антитрестовское законодательство в США в конце XIXв., кейнсианские рецепты после кризиса 1929-1933 гг. и Второй мировой войны и т.д. В настоящее время при всех разговорах об ослаблении роли государства на деле в экономике западных стран наблюдаются совершенно иные процессы. Происходит не свертывание экономической роли государства, а изменение его хозяйственных функций в сторону более активного участия в борьбе за мирохозяйственные позиции. Характерно высказывание органа деловых кругов США журнала «Форчун»: «…когда американский бизнес говорит о капитализме, он имеет в виду свободные рынки у всех, кроме себя» 26 . Развивающимся же странам неолибералы отказывают в праве регулировать рыночную стихию. Такую модель глобализации можно назвать экстравертным либерализмом, который нацелен на либерализацию не собственного, а зарубежного рынка.
Чтобы лучше уяснить причины формирования именно такой модели глобализации, уместно вспомнить, что переход стран экономического авангарда в постиндустриальную фазу развития сопровождался замедлением темпов его роста, которое не приостановлено до сих пор. Если в 1960-е гг. на завершающей стадии индустриализации среднегодовые темпы прироста их совокупного ВВП составляли 5%, то в 1990-е гг. они снизились до 2,2 %. Выход из затянувшейся рецессии попытались найти на путях экономической либерализации мировой экономики, в том числе за счет «раскрытия» развивающихся экономик с их более дешевыми факторами производства (рабочая сила, ресурсы). Следовательно, глобализация – это и следствие падения прибыльности производства в развитых странах. Кроме того, важным фактором формирования неолиберальной модели глобализации явился фактор интересов транснационального капитала (ТНК), для деятельности которого сложились благоприятные политические условия после крушения колониальной системы. Экономические же интересы ТНК в этих условиях были связаны с «перешагиванием» через таможенные тарифы новых независимых государств – бывших колоний, чему как раз способствовали требования «капитанов» неолиберализма.
Идейными вдохновителями неолиберальной глобализации являются крупный капитал, правительства развитых западных стран, прежде всего, США, а ее исполнителями - перекомплектованные и доукомплектованные кадрами неолибералов МВФ, МБРР и ГАТТ/ ВТО.
Особенно показательна в этом плане политика МВФ. Вместо первоначальной ориентации на поддержку деятельности государств по возмещению «провалов» рынка, обусловленной уроками Великой Депрессии, в соответствии с так называемым Вашингтонским консенсусом (неформальное соглашение о принципах деятельности между МВФ, МБРР и американскими финансово-экономическими кругами) о «правильной» политике в отношении развивающихся стран, МВФ направил основные усилия на то, чтобы активизировать там процессы приватизации и либерализации. Этот пресловутый консенсус исходил из оценки ситуации, сложившейся в странах Латинской Америки, которая имела мало общего с положением дел в других регионах развивающегося мира, где частный капитал далеко не приобрел самостоятельности и силы. При этом Вашингтонский консенсус практически игнорировал опыт самих лидеров техногенной цивилизации. Ведь наиболее продвинутые страны, включая США, развивали свои экономики, опираясь на вдумчивую выборочную защиту некоторых отраслей до тех пор, пока те не набирали достаточной силы для конкуренции с иностранными компаниями. Не менее вдумчиво и осмотрительно, сообразуясь с реальной экономической ситуацией, устранялись затем и другие ограничители рыночной конкуренции. Так, либерализация рынков капитала в западноевропейских странах началась только в 1970-х гг. Подобным путем шли и наиболее успешные из развивающихся стран, так называемые «азиатские тигры» - Тайвань, Южная Корея, Сингапур, Гонконг, Малайзия, Таиланд.
Крен в деятельности МВФ в сторону форсированного открытия слаборазвитых экономик не обеспечил динамизации затухающего роста лидеров техногенной цивилизации, зато во много осложнил положение ее аутсайдеров. Отнюдь не случайно, что наименьшие экономические потери среди стран, непосредственно затронутых азиатским кризисом 1997-1998 гг., понесла Малайзия, наотрез отказавшаяся следовать предписаниям МВФ. Характерно и то, что от кризиса практически совсем не пострадали КНР и Тайвань. Если «неуязвимость» КНР объясняется прежде всего сохранением, несмотря на сильное внешнее давление, полного контроля государства над всеми внешнеэкономическими операциями, то Тайвань устоял благодаря тому, что при проведении финансовой либерализации своевременно озаботился созданием новых и модернизацией традиционных рычагов стратегического финансового регулирования.
Ответ на вопрос, почему большинство развивающихся стран принимает условия МВФ и крупного западного капитала в целом, прост: приватизация и либерализация в большинстве стран проводится в условиях структурных кризисов в обмен на необходимую финансовую поддержку в виде льготных кредитов, реструктуризации внешнего долга, гуманитарной помощи и т.д.
Нельзя сказать, что развивающиеся страны вообще не получили выгод от подключения к транснациональным промышленным комплексам. Конечно, получили и немалые. Но эти выгоды значительно скромнее, чем у лидеров неолиберальной глобализации. Основные выгоды от глобализации по рецептам Вашингтонского консенсуса получили сами «глобализаторы». Развивающимся же странам, оказавшимся в роли «глобализируемых», достались, по существу, крохи с барского стола по принципу «на тебе, Боже, что мне не гоже». И это не досужие домыслы антиглобалистов, а реальный факт современной истории, зафиксированный в фундаментальном исследовании ЮНКТАД, включенном в традиционный доклад этой организации о мировой торговле и развитии 27 .
В последние годы в отечественной литературе можно встретить любопытные сравнения первой фазы глобализации конца XIX– начала ХХ вв. и современного ее этапа под углом зрения роли той роли, которую сыграли «глобализаторы» по отношению к «глобализируемым» странам. По мнению В.Л.Иноземцева, для первого (европейского) этапа глобализации была характерна определенная забота развитого центра о периферии. Именно колонизаторы положили начало тем отраслям промышленности и сельского хозяйства, которые подчас и сегодня остаются важнейшими для экономик стран периферии. Разработка алмазов в Африке, металлов в Латинской Америке, даже возделывание чая еа Цейлоне и выращивание каучуковых деревьев в Малайзии – все это последствие вмешательства европейцев. Потоки технологий, товаров, финансовых ресурсов и людей двигались из Европы в направлении мировой периферии, а не наоборот, как сейчас. На протяжении десятков лет европейцы прилагали гигантские усилия по переустройству периферии. Они следовали по пути тонкого политического лавирования и образования союзов с периферийными народами. Не идеализируя времена европейского колониального владычества, Иноземцев утверждает, что к началу ХХ в. европейцы были более способны конструктивно взаимодействовать с представителями иных культурных традиций, чем жители любого континента в любой иной период истории.
Американцы в конце ХХ в. предложили миру собственное видение глобализации, основанное на присущей им трактовке свободы и непоколебимой вере в оптимальный характер рыночного регулирования. Новый подход предполагает, что инкорпорирование периферийных стран в систему международного разделения труда может стать оптимальной стратегией их ускоренного развития. Однако подобный подход имеет изъяны и в скрытом виде содержит в себе все основные пороки современного этапа глобализации. «Современная глобализация кардинально отличается отвестернизации прошлых времен, - заключает Иноземцев. – Это движение ради движения, путь в никуда, попытка применить рыночные механизмы в деле преодоления хаоса, для чего эти механизмы на самом деле заведомо не приспособлены» 28 .
Социально-политические противоречия. Большинство исследователей глобализации отмечают, что ее «оборотной стороной» является процесс «регионализации» или «фрагментации», т.е. усиление социально-политической гетерогенности мира на фоне усиливающегося вестернизационного давления со стороны Запада. По замечанию М.Кастельса, «Эра глобализации экономики есть также эра локализации политики» 29 . Наблюдаются активные попытки разных народов и регионов отгородить себя от издержек глобализации путем поиска специфики своего региона, своей идентичности, что часто сопряжено с нарастанием конфликтов. Антиамериканские настроения растут по всему миру. Яркими примерами являются два региона – традиционно находившаяся в сфере влияния США Латинская Америка и мусульманский Восток. Такие латиноамериканские страны, как Венесуэла, Боливия и ряд других, все настойчивее стремятся выйти из-под влияния США, создать региональные структуры международного сотрудничества без американского участия и вопреки ему, найти альтернативу американскому капиталу в своих странах. Попытки Запада во главе с США «демократизировать» Ближний и Средний Восток, «ускорить» его прогресс «извне» лишь усиливают радикализацию мусульманских стран. Традиционное мусульманское общество сопротивляется любому внешнему давлению. Права женщин, религиозных, национальных и, тем более, сексуальных меньшинств, как и право на добровольную смену религии, - часть западной политической культуры. Эксперименты со свободными выборами приводят к власти экстремистские группировки (Палестинские территории). Как следствие, на Ближнем Востоке не стихает кровавый хаос, а мусульманская периферия – от Малайзии и Индонезии, через Центральную Азию, Северный Кавказ до Сомали, Судана и Нигерии – остается целью международного «террористического интернационала».
Другим политическим противоречием современной глобализации, носящим, в отличие от «регионализации», субъективный характер, являются часто принимающие чрезвычайный характер протесты противников глобализации (антиглобалистов). Отечественные ученые отмечают, что нынешнее движение антиглобалистов представляет собой только верхушку айсберга, основная, более объемная часть которого скрыта «под водой», т.е. не проявляет себя ни активно, ни радикально. Это – растущая часть среднего класса, особенно его молодежные и интеллектуальные категории. Далеко не однозначно относятся к процессу глобализации предпринимательские группы, большая часть которых не относится к глобальным функционерам и работает на внутренний рынок. Выразителями их интересов являются международные и национальные неправительственные организации, профсоюзы, а также социал-демократы. Проблема, однако, заключается в том, что силы, потенциально способные бросить вызов глобальному неолиберализму, не тяготеют друг к другу, не проявляют, как правило, интереса к объединению. Они не сформулировали до сих пор ни программы, ни стратегии, способных стать руководством к действию для продвижения глобальной альтернативы. Между тем в среде интеллектуальной элиты такая альтернатива разработана – это социально -рыночная модель глобализации, подчиненная концепции «устойчивого развития» разных стран и регионов.
Судя по тому, как ведут себя социал-демократы – входящая во властные структуры многих западных стран политическая сила – рассчитывать на какие-то решительные действия с их стороны не приходится. Они хотя и отвергают неолиберальные подходы и идеологию «чистого» рынка, в то же время довольно далеко отошли от социал-реформизма прошлого. На порядок улучшились их отношения с крупным капиталом, в том числе транснациональным. Все это делает их предельно осторожными во всем, что может нарушить отношения с бизнесом. Едва ли нынешние социал-демократы способны повести борьбу за «социализацию» транснационального капитализма, как более сотни лет назад они начали это делать с капитализмом национальным 30 . Впрочем, справедливости ради, надо отметить, что в российской литературе есть и достаточно позитивные оценки вызовов, которые бросает неолиберальной глобализации антиглобалистское движение 31 .
Оценки
Оценки зарубежных ученых. Сущность и перспективы глобализации оцениваются за рубежом очень неоднозначно.
Ортодоксы-глобалисты (гиперглобалисты) – К.Омае, Дж.Редвуд, М.Фридман, П.Кеннеди, Э.Слотер и др. – рассматривают глобализацию как реализацию либеральных экономических принципов. Глобальный рынок способствует экономическому росту и процветанию (не всех стран, а тех, которые в наибольшей степени интегрированы в глобальный рынок). Этот экономический процесс ведет к устареванию традиционных государств как экономических единиц. Вследствие этого государства теряют власть, которая переходит к наднациональным институтам, таким как МВФ и ЕС, и к транснациональным акторам типа ТНК и НПО. Технократы и элита либеральных стран играют глобальную роль. Прежнее деление на Север и Юг устаревает, поскольку глобальный Юг не представляет собой единое целое, его страны различаются в зависимости от степень интегрированности в мировой рынок.
По мнению трансформистов (Б.Аксфорд, Д.Хелд, Д.Гольдблатт, Э.Мангрю, Д.Перратон, Дж.Розенау, Э.Гидденс и др.), глобализация глубоко трансформирует мировую политику, государственную власть и общество, которые пытаются адаптироваться к более взаимозависимому и быстро меняющемуся миру. Государства все в возрастающей степени конкурирует с негосударственными акторами и экстерриториальными организациями. Таким образом, глобализация трансформирует власть. Государственная власть не столько ослабевает или усиливается под воздействием глобализации, сколько трансформируется, чтобы функционировать в новых условиях с использованием новых средств. Однако, поскольку интеграции сопутствует фрагментация, стабильность дальнейшего развития глобализации ставится этими учеными под сомнение.
Скептики (П.Хирст, Г.Томпсон, Дж.Аллен, Р.Гилпин, Н.Фергюссон и др.) считают, что глобализация – миф. Они замечают, что крупнейшие национальные экономики сегодня интегрированы не более, чем перед Первой мировой войной (в период гегемонии Великобритании). Скептики также ставят под сомнение утверждение, что региональные различия, такие как разрыв между Севером и Югом, исчезают под воздействием глобального рынка. Они склонны считать, что этот разрыв увеличивается в условиях глобализации. Скептики также полагают, что экономическая интеграция ведет не к единой зоне свободной мировой торговли, а к формированию соперничающих региональных блоков в Америке, Европе и Азии. Ожидаемое формирование мировой цивилизации на практике оборачивается фрагментацией крупных образований (например, таких как Россия) и формированием малых социально-политических единиц, разделенных языковыми, религиозными и иными подобными культурными границами. Мир сегодня даже менее взаимозависим, чем в 90-е гг. XIXстолетия.
Антиглобалисты (Н.Хомский, Р.Макчести, А.КАллиникос, Н.Кляйн, С.Джордж, Р.Фальк и др.), некоторые из которых сами называют себя альтерглобалистами, фактически выступают не против самого процесса глобализации, а против его целей (служить корыстным интересам мегакапитала) и методов. Впрочем, подобно тому, как ученые спорят о сущности и перспективах глобализации, антиглобалисты также не находят согласия по вопросам целей и тактики движения протеста. Профсоюзы стран Севера протестуют против перевода рабочих мест в страны Юга. Рабочие же преуспевающих стран глобального Юга, напротив, крайне заинтересованы в этих местах в целях повышения зарплат и условий труда. Анархисты соперничают с защитниками окружающей среды в вопросах торговой политики. Однако сопротивление современной глобализации реализуется в интернациональном, то есть как раз глобальном масштабе, правда, иногда и в форме уличных беспорядков 32 .
Оценки российских ученых. Среди отечественных ученых также имеются разногласия в оценке глобализации.
Значительная часть интеллектуальной и пропагандистской элит (в меньшей степени политической) скептически относится к реалиям современной глобализации, если не сказать, что не приемлет их (А.Неклесса, В.Хорос, В.Иноземцев, Н.Симония и др.). Следуя традициям социально-классового анализа (не утратившего своей познавательной функции до сих пор), они согласны в том, что современная модель глобализации представляет собой крайне противоречивое явление, порождающее глубокие социально-негативные процессы в мировом социуме. У подобного неприятия есть причины: исторический опыт общения России и Запада в XIX-XXвв., советское идейно-политической наследие, традиционные особенности взаимоотношения общества и государства, современный уровень интегрированности Россий в мировую экономику. В последнем случае ситуация такова – Россия вписывается преимущественно в глобальную политику, а не экономику: ее доля в мировых ВВП и торговле – 1,7%, инновациях – 0,95%, тогда как в мировом ядерном потенциала – около 50% (по числу ядерных боезарядов на начало 2003 г.) 33 . Для сравнения: доля ВВП США и ЕС относительно мировых показателей – около 21 %.
Иной, в целом оптимистической точки зрения на результаты и перспективы современной неолиберальной глобализации придерживаются некоторые российские экономисты, например, С.И.Долгов, Ю.В.Шишков. Ссылаясь на «устрашающие данные о плачевных перспективах третьего мира», приводимых многими изданиями, в том числе на уровне ООН, Шишков утверждает, что они в значительной мере результат своего рода статистической аберрации, неспособности или нежелания отличать относительные показатели ухудшения условия жизни в ряде периферийных регионов мира с по сравнению с быстро прогрессирующими регионами от абсолютных данных, свидетельствующих о постепенном улучшении этих условий для подавляющего большинства населения Земли, в том числе и наиболее отсталых регионов 34 . Без влияния глобализации, считает Долгов, разрыв между бедными и богатыми странами был бы более значительным, по крайней мере, по двум причинам: импорт в развитые страны и прямые иностранные инвестиции в страны периферии стимулируют экономический роси в развивающихся странах и потому смягчают неравенство. Это подтверждается также «доказательством от обратного»: самоизоляция отдельных стран с закрытой или полузакрытой экономикой (например, Северной Кореи) ведет к самым пагубным экономическим последствиям. Конечно, бедность людей в современном мире, действительно, острейшая и тяжелейшая проблема. Дело, однако, в том, что улучшить положение возможно как раз лишь за счет постепенного приобщения соответствующих стран к процессам капиталистической глобализации 35 . Подобная точка зрения имеет в России меньше сторонников, чем пессимистическая.
Наиболее убедительным и сбалансированным представляется третий подход к оценке глобализации. Он представлен теми учеными, которые, нисколько не отрицая вестернизационную направленность глобализации, доказывают «неслияемость» не-Запада с Западом из-за глубоких культурно-цивилизационных различий между ними. Один из сторонников этого подхода, А.Д.Богатуров, формулирует положение, согласно которому в современном мире можно выделить три типа обществ – традиционные, современные и конгломеративные. Россия относится к числе последних. Современное общество рационально в отличие от иррационального традиционного общества, где модель поведения задается культурным опытом. Под конгломеративным «понимаются общества, для которых характерно длительное сосуществование и устойчивое воспроизводство пластов разнородных моделеобразующих элементов и основанных на них отношений. Эти пласты образуют внутри общества отдельные анклавы , эффективность организованности которых позволяет анклавам выживать в рамках обрамляющего общества-конгломерата, сохраняя между собой неизменные или мало изменяющиеся пропорции».
Говоря о социальных функциях конгломеративных самоорганизациях не-западных обществ, Богатуров отмечает, что они возникли как иммунный ответ на модернизацию, выступив в роли избирательно-проницаемой «защитной брони»: с одной стороны, она позволяет обществам дозировано воспринимать новации, с другой – предохраняет органические основы воспроизводства не-западных обществ от полного разрушения, с третьей – смягчает противоречия по линии «Запад – не-Запад», предотвращая эскалацию взаимной агрессивности и «взрывного» отторжения. Конгломеративно-анклавный тип самоорганизации является инструментом чрезвычайно успешного приспособления традиционного общества к индустриальной и постиндустриальной среде. Анклав «традиционного» не обречен раствориться в окружающей его среде. Точно также анклаву «современного» не гарантировано преобладание в масштабах всего общества.
В России «антисовременный» пласт этических норм, восходящих к аскетически-православным ценностям, составляет мощный анклав «традиционного» в жизни российского общества (прежде всего, провинции). Это – «низовое бунтарство», не перерастающее в форму революции, что было бы уместно ожидать в условиях провала радикальных реформ 1990-х гг. (голодовки, посильные формы протеста, «миссионерское» подвижничество лишившихся оплаты учителей и врачей). Анклавно-конгламеративная структура российского общества подводит к важному выводу о месте России в структуре современного мира. Глобализация «не обязательно обрекает Россию на трансформацию в часть «цивилизованного мира». Жесткое внутреннее сопротивление российского материала вестернизации в форме радикально-либеральных реформ заставляет размышлять об исторических перспективах России в контексте не только ее единства-слияния с Западом или Востоком, но и конгломеративной со-равно-положенностью с тем и другим» 36 .
Следует подчеркнуть, что концепция конгломеративной организации общества уводит к методологии сторонников историко-философской и социологической традиции, отрицающей прямолинейное восприятие прогресса («Запад должен распространиться, а весь не-Запад статьЗападом»). Среди тех, кто отстаивал идею множественности цивилизаций – И.Гердер, И.Гете, А.Шопенгауэр, Т.Манн, О.Шпенглер, А.Тойнби и др.
Социально-экономические противоречия. Большинство отечественных и многие зарубежные ученые соглашаются в том, что глобализация представляет собой крайне противоречивое явление, порождающее глубокие социально-негативные процессы в мировом социуме. В наиболее тяжелом положении в условиях современной глобализации оказались страны, отставшие в своем развитии. Российские авторы, говоря о громадной разнице в уровнях развития передовых и развивающихся стран, оперируют выразительным образом «расколотой цивилизации». «Итог ХХ столетия, почувствовавшего вкус земного изобилия, познавшего вкус «позолоченного века», века научно-технического прорыва и интенсивнейшего прорыва производительных сил общества, - пишет А.И.Неклесса, - итог этот, в общем и целом все же неутешителен: на пороге третьего тысячелетия существования современной цивилизации социальное расслоение на планете Земля не уменьшается, а растет».
Характеризуя условия существования в бедных странах Третьего мира, ученый пишет, что около миллиарда людей там оторваны от производительного труда: 150 млн - безработные, более 700 млн - частично занятые, неопределенное, но значительное число вовлечено в криминальную деятельность. Миллиард - неграмотно (2/3 из них - женщины). Почти каждый третий житель Земли все еще не пользуется электричеством, 1,5 млрд. не имеют доступа к безопасным источникам питьевой воды. Все это порождает социально-политическую напряженность. Количество эмигрантов и жертв межэтнических конфликтов стремительно возросло с 8 млн. человек в конце 1970-х гг. до 23 млн. человек к середине 1990-х гг. Еще 26 млн. человек являются временными переселенцами. Эти факты дают основание говорить об «органической недемократичности глобального универсума, его…сословности». Другой отечественный ученый В.Л.Иноземцев считает, что вопрос о влиянии глобализации на проблемы мирового неравенства, масштабы которого представляют собой едва ли не главную угрозу стабильности существующего мирового порядка, столь же значим для современных ученых, как и пресловутый основной вопрос философии.
Конечно, сама по себе глобализация не является причиной социально-экономического неравенства в мире и неравномерности развития регионов, которые существовали всегда и имеют непреходящий характер. Но нынешняя неолиберальная модель глобализации способствует консервации негативных тенденций в мировой экономике и их усилению. В обобщенном виде основные черты неолиберальной глобализации представляют собой следующее:
- · акцент на форсированной гомогенизации (на жесткой монетаристской основе) механизмов хозяйственного регулирования стран, входящих в мировое хозяйство;
- · провозглашение основным, если не единственным регулятором развития стихийного рыночного механизма;
- · рассмотрение национально-хозяйственного комплекса, суверенитета, отчасти даже государства как отмирающих категорий; их быстрейшее преодоление преподносится как залог успеха;
- · направление главных усилий на ослабление хозяйственной роли государства, на либерализацию и дерегулирование.
Основная опасность неолиберализма заключается в том, что периферийные страны лишаются возможности государственными мерами защищать себя от деструктивных сил рыночной стихии, от экспансионистских поползновений более могущественных конкурентов, от разрушительных финансовых и экономических кризисов. Такая модель не может обеспечить устойчивого и рационального развития отсталых стран. Неолиберальная модель нарочито не считается с социально-экономической и политической средой, в которой предстоит существовать.
При этом характерной особенностью пропаганды и практики неолиберализма является двойной стандарт. Агенты неолиберализма навязывают развивающимся странам наиболее радикальные рыночные концепции, далеко не всегда считая их обязательными для себя. Вся предшествующая история говорит о том, что в случае разгула рыночной стихии западные общества вводили те или иные формы регулирования, которые делали рынок более цивилизованным, например, банковское и антитрестовское законодательство в США в конце XIX в., кейнсианские рецепты после кризиса 1929-1933 гг. и Второй мировой войны и т.д. В настоящее время при всех разговорах об ослаблении роли государства на деле в экономике западных стран наблюдаются совершенно иные процессы. Происходит не свертывание экономической роли государства, а изменение его хозяйственных функций в сторону более активного участия в борьбе за мирохозяйственные позиции. Характерно высказывание органа деловых кругов США журнала «Форчун»: «…когда американский бизнес говорит о капитализме, он имеет в виду свободные рынки у всех, кроме себя» 15 . Развивающимся же странам неолибералы отказывают в праве регулировать рыночную стихию. Такую модель глобализации можно назвать экстравертным либерализмом, который нацелен на либерализацию не собственного, а зарубежного рынка.
Чтобы лучше уяснить причины формирования именно такой модели глобализации, уместно вспомнить, что переход стран экономического авангарда в постиндустриальную фазу развития сопровождался замедлением темпов его роста, которое не приостановлено до сих пор. Если в 1960-е гг. на завершающей стадии индустриализации среднегодовые темпы прироста их совокупного ВВП составляли 5%, то в 1990-е гг. они снизились до 2,2 %. Выход из затянувшейся рецессии попытались найти на путях экономической либерализации мировой экономики, в том числе за счет «раскрытия» развивающихся экономик с их более дешевыми факторами производства (рабочая сила, ресурсы). Следовательно, глобализация - это и следствие падения прибыльности производства в развитых странах. Кроме того, важным фактором формирования неолиберальной модели глобализации явился фактор интересов транснационального капитала (ТНК), для деятельности которого сложились благоприятные политические условия после крушения колониальной системы. Экономические же интересы ТНК в этих условиях были связаны с «перешагиванием» через таможенные тарифы новых независимых государств - бывших колоний, чему как раз способствовали требования «капитанов» неолиберализма.
Идейными вдохновителями неолиберальной глобализации являются крупный капитал, правительства развитых западных стран, прежде всего, США, а ее исполнителями - перекомплектованные и доукомплектованные кадрами неолибералов МВФ, МБРР и ГАТТ/ ВТО.
Особенно показательна в этом плане политика МВФ. Вместо первоначальной ориентации на поддержку деятельности государств по возмещению «провалов» рынка, обусловленной уроками Великой Депрессии, в соответствии с так называемым Вашингтонским консенсусом (неформальное соглашение о принципах деятельности между МВФ, МБРР и американскими финансово-экономическими кругами) о «правильной» политике в отношении развивающихся стран, МВФ направил основные усилия на то, чтобы активизировать там процессы приватизации и либерализации. Этот пресловутый консенсус исходил из оценки ситуации, сложившейся в странах Латинской Америки, которая имела мало общего с положением дел в других регионах развивающегося мира, где частный капитал далеко не приобрел самостоятельности и силы. При этом Вашингтонский консенсус практически игнорировал опыт самих лидеров техногенной цивилизации. Ведь наиболее продвинутые страны, включая США, развивали свои экономики, опираясь на вдумчивую выборочную защиту некоторых отраслей до тех пор, пока те не набирали достаточной силы для конкуренции с иностранными компаниями. Не менее вдумчиво и осмотрительно, сообразуясь с реальной экономической ситуацией, устранялись затем и другие ограничители рыночной конкуренции. Так, либерализация рынков капитала в западноевропейских странах началась только в 1970-х гг. Подобным путем шли и наиболее успешные из развивающихся стран, так называемые «азиатские тигры» - Тайвань, Южная Корея, Сингапур, Гонконг, Малайзия, Таиланд.
Крен в деятельности МВФ в сторону форсированного открытия слаборазвитых экономик не обеспечил динамизации затухающего роста лидеров техногенной цивилизации, зато во много осложнил положение ее аутсайдеров. Отнюдь не случайно, что наименьшие экономические потери среди стран, непосредственно затронутых азиатским кризисом 1997-1998 гг., понесла Малайзия, наотрез отказавшаяся следовать предписаниям МВФ. Характерно и то, что от кризиса практически совсем не пострадали КНР и Тайвань. Если «неуязвимость» КНР объясняется прежде всего сохранением, несмотря на сильное внешнее давление, полного контроля государства над всеми внешнеэкономическими операциями, то Тайвань устоял благодаря тому, что при проведении финансовой либерализации своевременно озаботился созданием новых и модернизацией традиционных рычагов стратегического финансового регулирования.
Ответ на вопрос, почему большинство развивающихся стран принимает условия МВФ и крупного западного капитала в целом, прост: приватизация и либерализация в большинстве стран проводится в условиях структурных кризисов в обмен на необходимую финансовую поддержку в виде льготных кредитов, реструктуризации внешнего долга, гуманитарной помощи и т.д.
Нельзя сказать, что развивающиеся страны вообще не получили выгод от подключения к транснациональным промышленным комплексам. Конечно, получили и немалые. Но эти выгоды значительно скромнее, чем у лидеров неолиберальной глобализации. Основные выгоды от глобализации по рецептам Вашингтонского консенсуса получили сами «глобализаторы». Развивающимся же странам, оказавшимся в роли «глобализируемых», достались, по существу, крохи с барского стола по принципу «на тебе, Боже, что мне не гоже». И это не досужие домыслы антиглобалистов, а реальный факт современной истории, зафиксированный в фундаментальном исследовании ЮНКТАД, включенном в традиционный доклад этой организации о мировой торговле и развитии.
В последние годы в отечественной литературе можно встретить любопытные сравнения первой фазы глобализации конца XIX - начала ХХ вв. и современного ее этапа под углом зрения роли той роли, которую сыграли «глобализаторы» по отношению к «глобализируемым» странам. По мнению В.Л. Иноземцева, для первого (европейского) этапа глобализации была характерна определенная забота развитого центра о периферии. Именно колонизаторы положили начало тем отраслям промышленности и сельского хозяйства, которые подчас и сегодня остаются важнейшими для экономик стран периферии. Разработка алмазов в Африке, металлов в Латинской Америке, даже возделывание чая на Цейлоне и выращивание каучуковых деревьев в Малайзии - все это последствие вмешательства европейцев. Потоки технологий, товаров, финансовых ресурсов и людей двигались из Европы в направлении мировой периферии, а не наоборот, как сейчас. На протяжении десятков лет европейцы прилагали гигантские усилия по переустройству периферии. Они следовали по пути тонкого политического лавирования и образования союзов с периферийными народами. Не идеализируя времена европейского колониального владычества, Иноземцев утверждает, что к началу ХХ в. европейцы были более способны конструктивно взаимодействовать с представителями иных культурных традиций, чем жители любого континента в любой иной период истории.
Американцы в конце ХХ в. предложили миру собственное видение глобализации, основанное на присущей им трактовке свободы и непоколебимой вере в оптимальный характер рыночного регулирования. Новый подход предполагает, что инкорпорирование периферийных стран в систему международного разделения труда может стать оптимальной стратегией их ускоренного развития. Однако подобный подход имеет изъяны и в скрытом виде содержит в себе все основные пороки современного этапа глобализации. «Современная глобализация кардинально отличается от вестернизации прошлых времен, - заключает Иноземцев. - Это движение ради движения, путь в никуда, попытка применить рыночные механизмы в деле преодоления хаоса, для чего эти механизмы на самом деле заведомо не приспособлены».
Социально-политические противоречия. Большинство исследователей глобализации отмечают, что ее «оборотной стороной» является процесс «регионализации» или «фрагментации», т.е. усиление социально-политической гетерогенности мира на фоне усиливающегося вестернизационного давления со стороны Запада. По замечанию М.Кастельса, «Эра глобализации экономики есть также эра локализации политики». Наблюдаются активные попытки разных народов и регионов отгородить себя от издержек глобализации путем поиска специфики своего региона, своей идентичности, что часто сопряжено с нарастанием конфликтов. Антиамериканские настроения растут по всему миру. Яркими примерами являются два региона - традиционно находившаяся в сфере влияния США Латинская Америка и мусульманский Восток. Такие латиноамериканские страны, как Венесуэла, Боливия и ряд других, все настойчивее стремятся выйти из-под влияния США, создать региональные структуры международного сотрудничества без американского участия и вопреки ему, найти альтернативу американскому капиталу в своих странах. Попытки Запада во главе с США «демократизировать» Ближний и Средний Восток, «ускорить» его прогресс «извне» лишь усиливают радикализацию мусульманских стран. Традиционное мусульманское общество сопротивляется любому внешнему давлению. Права женщин, религиозных, национальных и, тем более, сексуальных меньшинств, как и право на добровольную смену религии, - часть западной политической культуры. Эксперименты со свободными выборами приводят к власти экстремистские группировки (Палестинские территории). Как следствие, на Ближнем Востоке не стихает кровавый хаос, а мусульманская периферия - от Малайзии и Индонезии, через Центральную Азию, Северный Кавказ до Сомали, Судана и Нигерии - остается целью международного «террористического интернационала».
Другим политическим противоречием современной глобализации, носящим, в отличие от «регионализации», субъективный характер, являются часто принимающие чрезвычайный характер протесты противников глобализации (антиглобалистов). Отечественные ученые отмечают, что нынешнее движение антиглобалистов представляет собой только верхушку айсберга, основная, более объемная часть которого скрыта «под водой», т.е. не проявляет себя ни активно, ни радикально. Это - растущая часть среднего класса, особенно его молодежные и интеллектуальные категории. Далеко не однозначно относятся к процессу глобализации предпринимательские группы, большая часть которых не относится к глобальным функционерам и работает на внутренний рынок. Выразителями их интересов являются международные и национальные неправительственные организации, профсоюзы, а также социал-демократы. Проблема, однако, заключается в том, что силы, потенциально способные бросить вызов глобальному неолиберализму, не тяготеют друг к другу, не проявляют, как правило, интереса к объединению. Они не сформулировали до сих пор ни программы, ни стратегии, способных стать руководством к действию для продвижения глобальной альтернативы. Между тем в среде интеллектуальной элиты такая альтернатива разработана - это социально -рыночная модель глобализации, подчиненная концепции «устойчивого развития» разных стран и регионов.
Судя по тому, как ведут себя социал-демократы - входящая во властные структуры многих западных стран политическая сила - рассчитывать на какие-то решительные действия с их стороны не приходится. Они хотя и отвергают неолиберальные подходы и идеологию «чистого» рынка, в то же время довольно далеко отошли от социал-реформизма прошлого. На порядок улучшились их отношения с крупным капиталом, в том числе транснациональным. Все это делает их предельно осторожными во всем, что может нарушить отношения с бизнесом. Едва ли нынешние социал-демократы способны повести борьбу за «социализацию» транснационального капитализма, как более сотни лет назад они начали это делать с капитализмом национальным. Впрочем, справедливости ради, надо отметить, что в российской литературе есть и достаточно позитивные оценки вызовов, которые бросает неолиберальной глобализации антиглобалистское движение.
Современные процессы глобализации вызывают массу социально-политических прогнозов и споров вокруг них. Многие исследователи идут по пути обобщения проявившихся фактов в отдельных сферах жизнедеятельности общества, и это вызывает практически не прекращающиеся дискуссии среди учёных и общественности. Трудно выработать консолидированную точку зрения, не определившись с фундаментальными представлениями об общей картине развития ситуации в мире. Предлагается обсудить вопрос о том, какие главные противоречия интересов крупнейших социальных групп, слоев населения мира определяют картину разворачивающегося противоборства.
Анализ состава действующих сил, их интересов, целей и задач, решаемых для их достижения, сильных и слабых сторон, которые влияют на выбор способов и методов действия, является канонической отправной точкой в оценке любой ситуации социальной борьбы. Однако, как это ни странно, именно эта часть исследования слишком часто опускается в предлагаемых общественному мнению оценках. Не имея возможности в краткой работе дать полноценное освещение перечисленных вопросов, рассмотрим главные противоречия социальной борьбы, которые несут в себе отражение важнейших аспектов оценки состава и интересов действующих сил.
Представления о глобализации возникли, в первую очередь, в связи с пониманием нарастания всеобщей взаимосвязанности мира. На наших глазах бурно развивается международная кооперация в производственной сфере, в разработке и внедрении научно-технических достижений. Интенсификация деятельности на морских пространствах, в воздушной и космической сферах, влияние промышленного производства отдельных стран на экологию огромных регионов мира, требуют постоянного международного сотрудничества и формирования единой стратегии управления этими процессами. Сложные проблемы породило формирование единой информационной среды. Есть много и других частных аспектов, протекающих в разных сферах процессов нарастания взаимосвязанности всех стран мира, природу которых и взаимное влияние можно обсуждать бесконечно. Понимание общей картины этого характеризуется высшим обобщением в части понимания изменения структуры социальных отношений тАУ формируется единый мир, единая социальная система человечества. Это объективный результат его развития, который не может быть изменён в силу субъективных интересов какой-либо социальной группы или государства, даже самого могущественного.
Социальная борьба на её высшем уровне, на уровне человечества в целом, является предметом исследования геополитики. В понятиях этой науки сущность происходящего состоит в переходе от биполярного мира, от противостояния морской и континентальной цивилизаций, к монополярному миру. Главные противоречия на глобальном уровне возникают именно в связи с этим переходом к новым условиям. Возникает новая парадигма геополитической борьбы. Это меняет роль и место всех участников прежнего противостояния в биполярной схеме. И далеко не все сильнейшие участники прежнего противостояния готовы их принять.
Понять, кого и что не устраивает в направлении развития ситуации, можно лишь оценив предлагаемые сценарии формирования её исхода. Для этого следует обсудить позиции наиболее дееспособных участников глобальных социальных процессов и возникающие в связи с этим противоречия.
Более других сейчас предвкушают победу те, кто первыми приняли идею существования монополярного мира, идеологически и философски определили его сущность, многие века последовательно действовали в направлении осуществления этого как момента своего торжества. Общеизвестна идея формирования единого ВлцарстваВ» на планете, инструментом достижения которого должна стать власть Влзолотого тельцаВ», то есть капитализм. Можно спорить о структуре той весьма скрытной силы, которая реализовывала эту идею, о ВлтеневыхВ» органах её управления и составе устойчивых адептов. Кто-то видит за этим структуры сионизма, кто-то концентрирует внимание на ВлКомитете 300В», кто-то акцентирует внимание на масонстве. Есть и другие трактовки. В контексте нашего вопроса главное не в этом, а в том, что такое высокоорганизованное и дееспособное движение существует, его последовательное, идеологически оформленное воздействие на мировые социальные процессы в течение длительного времени успешно осуществляется. Поскольку утвердившегося названия не существует, обозначим его ядро как Влфарисейский центрВ»1 (ФЦ).
Это движение, чётко улавливая объективные процессы развития человечества, старалось ВлоседлатьВ» их социальную базу с целью направить их в нужное русло и обеспечить своё конечное господство. Поэтому его агентура влияния присутствовала во всех ведущих, часто тАУ непримиримо противоборствующих социальных силах. Действуя одновременно Влпо обе стороны баррикадыВ», они провоцировали и направляли многие крупнейшие социальные столкновения (войны и революции) с целью ВлперемолотьВ» в них всё лишнее, что мешает движению к главной цели -В»мировому царствуВ» и своему господству в нём.
При переходе к заключительной фазе осуществления своей идеи участники этого движения должны отказаться от множества своих стратегических, даже тАУ исторических союзников, поскольку это Влмировое царствоВ» онистроили именно для себя, а не для кого-то ещё. Плодов победы всегда меньше, чем их требуют амбиции победителей тАУ конкурентов в их использовании не должно быть. И это тАУ самая опасная для них часть сценария. Они не смогут устойчиво существовать в качестве господствующего, но одновременно тАУ ничтожного меньшинства человечества. Для их благоденствия необходимо уничтожение абсолютного большинства населения планеты, формирования сопоставимой с ними по численности группы порабощённого населения. Идея Влмирового царстваВ» подразумевает элитарную группу ВлгосподВ» и лишь необходимую группу ВлприслугиВ», которую всегда можно усмирить и не опасаться как крупной силы Влдавления снизуВ». Тогда, в условиях высокой производительности труда, обеспеченной научно-техническим прогрессом, оставшихся природных ресурсов планеты хватит для длительного процветания малочисленного населения. За это время можно найти новые возможности воспроизводства ресурсов и привлечения новых.
Какой бы жестокой и несправедливой в отношении большинства человечества ни казалась нам общеизвестная идея Влзолотого миллиардаВ», но и она может оказаться на деле лишь демагогическим прикрытием гораздо более страшной идеи. На деле это может оказаться Влзолотой стомиллионникВ», а то и того меньше.
Гораздо более многочисленные силы представляют собой те, кто составлял основу социальной базы противоборствующих цивилизаций в биполярной схеме.
Центром континентальной цивилизации являлся СССР. Его ближайшие союзники по социалистическому лагерю в полной мере пользовались гарантиями геополитического центра силы. Союзники из Влтретьих странВ» также имели гарантии своего положения в условиях противоборства геополитических центров силы. С разрушением СССР положение населения всех этих стран принципиально изменилось. Для понимания основы их нынешней социальной позиции важен механизм воздействия на разные слои населения в процессе разрушения континентальной цивилизации.
В процессе существования СССР и его союзников по континентальному блоку была создана система надёжных социальных гарантий для всего населения этих стран и обеспечена высокая устойчивость существования структур власти. Это, с одной стороны, вырабатывало достаточно высокое доверие населения к общественно-политической элите, формировавшей власть и осуществляемую ею политику, к тому, что все жизненно важные для любого гражданина потребности будут обеспечены. С другой стороны, это создавало для основной массы людей представление о бесперспективности противодействия весьма устойчивой власти (из этой основной массы выпадали лишь те, которые находились под влиянием Влтеневых структурВ» и знали об их замыслах больше других). Такая ситуация резко притупила у большинства людей чувство Влсоциального самосохраненияВ», порождала Влсоциальную апатиюВ» в условиях, когда открыто проявлялось разрушение основ жизнеобеспечения народа. Представление о том, что всё данное им будет гарантировано государством всегда, утвердилось в массовом сознании. На этой особенности социальной психологии во многом была основана стратегия противостоящих сил. Особенно колоритно это описано в небезызвестном Влплане Алена ДаллесаВ». Развращение слоя государственной элиты позволило, в конечном итоге, привести к её массовому предательству, причём предательству во многом осмысленному, с надеждой получить за это под свой личный контроль значительную часть всенародного достояния и войти в состав новой Влмировой элитыВ». А народ в целом был пассивен, ещё веря в незыблемость государственных гарантий и не веря в то, что слишком многого его лишают навсегда. ВлПодсластитьВ» это помогала предоставленная на определённый период бесконтрольность, возможность для каждого Влприхватить плохо лежащееВ» из общественного достояния.
В новых условиях, когда на деле стали проявляться признаки конечных целей в деятельности ФЦ, обе социальные категории оказались в бесперспективной ситуации. Масса населения оценила значение преданных ею духовных ценностей, на основе которых строились общественные отношения. Вернее, эта оценка подспудно созрела, но она настолько жёсткая, что люди, психологически защищая себя от самокритики, ещё сохраняют остатки пустых надежд на компромисс, на Влтретью силуВ», на то, что требование их ответственности перед обществом, гарантирующим им достойное выживание, совместимо с предоставленными им возможностями безответственности. Эта категория людей, после ближайших подтверждений уготованной им роли вымирающих, борющихся за право жить рабами новых господ, либо при обретении организационной структуры духовного лидерства, начнёт острую социальную борьбу. Эти стимулы нужны также и в связи с тем, что она ещё смущена отсутствием средств борьбы, необходимостью начинать её Влголыми рукамиВ» и Влс пустым животомВ».
Осознанно предавшая общественная элита оказалась перед фактом бесперспективности своего существования (за ничтожно малым меньшинством персональных представителей ФЦ). Она имеет в своих руках немалые средства для борьбы. Но не имеет идеи, ради которой эти средства можно применить. Отсюда происходят их Влметания из стороны в сторонуВ». Покаяться перед народом и признать реалии тАУ значит отдать всё и не иметь гарантий, что тебя простят, оставят в категории дееспособной общественной элиты. Признавать справедливость совершённого при её активном участии тАУ значит продолжать идти прежним путём к своему собственному уничтожению. ВлТретьим путёмВ» многие находят движение в сторону Влукрепления государственностиВ» с сохранением либерально-демократических ценностей капитализма. По своей логике это абсурдный путь, попытка совместить инструмент разрушения государства с его укреплением. Хотя, когда средств немало, обеспечить будирование данной идеологической темы в обществе можно на достаточно заметный срок тАУ до её дискредитации на практике. Укрепление государственности отдельных стран и глобализация, которая стирает государственные суверенитеты, являются идейными антагонистами. Попытки найти Влтретий путьВ» тАУ это одна из форм антиглобалистского движения, стремление остановить естественный ход истории.
В странах, которые прежде составляли основу континентального блока, атакже в странах Влтретьего мираВ», ситуация ещё более сложная. Её следует описывать отдельно. Главные характерные черты состоят в том, что их население идейно дезориентировано. Навязываемые идеи противоречат духовным основаниям существования этих народов и лишают их исторической перспективы. Собственных идей, которые могли бы стать основой эффективной стратегии их действий, с приемлемым для них исходом в случае успешной реализации действий, они не имеют. По сути эти идеи сводятся к адаптации к изменяющимся текущим условиям обстановки в мире, но даже на небольшой исторической перспективе они несостоятельны. В то же время, духовные основания жизни народов, как вещь весьма ВлинерционнаяВ», хотя и терпят урон от разрушительных воздействий, но остаются мощным социальным фактором.
Не менее сложна ситуация и в Влстане морской цивилизацииВ». Казалось бы, победившая цивилизация, все государства, бывшие её опорой, должны укрепить своё единство в связи с успехом предыдущего этапа действий. На деле всё обстоит иначе.
В новых условиях изменяется, прежде всего, роль США. В биполярной схеме противоборства США являлись ВлядромВ» атлантического блока государств, морской цивилизации. ФЦ обеспечивал своими действиями их существование в таком качестве: поддерживал их идейно-политический, экономический, военный потенциалы. Всё это требовало немалых усилий и затрат со стороны тех, кто направлял процессы развития общественных отношений в мире. Для социальной устойчивости США, а также для обеспечения привлекательности их идеологических и пропагандистских позиций, в них поддерживался высочайший в мире уровень жизни и социальных гарантий для основной массы населения. Ради этого приходилось формировать и поддерживать систему жестокой эксплуатации большинства стран мира. Однако далеко не вся основная масса населения США причислена к Влновой мировой элитеВ», которая должна благоденствовать при новом мироустройстве, в новом Влвсемирном государствеВ». Для Влвсемирного государстваВ» США как отдельное, особое государство не нужны. Поэтому ситуация в отношении ФЦ к США начинает меняться по разным направлениям:
тАУ в духовном отношении. Нет больше необходимости поддерживать идеологическую легенду о том, что американский образ жизни обеспечивает благоденствие для всех членов общества. Тем более это сложно, когда многие десятилетия Влжизни в долгВ», на основе строительства Влфинансовой пирамидыВ» долларов, исчерпали возможности постоянного ВлвбрасыванияВ» в это средств, собираемых по всему миру. Трудно также поддерживать для этого силовое подчинение слишком разительного большинства мира. Мобилизация для этого сил и средств стран атлантического блока под влиянием угроз геополитического противостояния также становится затруднительной, даже бессмысленной, поскольку прекратилось противостояние самих геополитических центров силы. Приближается время, когда Влсписок привилегированныхВ» должен быть радикально пересмотрен, с исключением из него многих, и, в первую очередь, большинства граждан США, как наиболее ВлдорогостоящихВ» и амбициозных в своих социальных запросах. Раньше они были тем необходимым ВлбалластомВ», который обеспечивал устойчивость в межцивилизационном противостоянии. В новых условиях они превратились в ненужную дополнительную нагрузку для тех, кто приблизился к осуществлению своей мечты об Влэлите мировых господВ», для тех, кто реально тратил свои силы и средства на достижение этой цели, а вовсе не для обеспечения благоденствия американских обывателей;
тАУ в военном отношении. Силы и средства ведения противоборства в условиях схватки двух господствующих в мире геополитических, цивилизационных центров существенно отличаются от тех, которые необходимы в качестве полицейских сил мирового государства. В мировом государстве внешних угроз не существует тАУ все они внутренние. Массированное применение сил и средств для борьбы на огромных пространствах в море, в воздухе, в космосе, с закреплением стратегического успеха столь же широким наступлением на суше, отошло в прошлое. Роль локальных воздействий полицейского назначения существенно повысилась, конечно, одновременно с ростом масштабов потребных полицейских операций. Это порождает новые критерии оценки военного потенциала отдельных стран, необходимость перестройки их в соответствии с новыми приоритетными задачами. И здесь возникает проблема далеко не только техническая. В полицейских операциях существенно иную роль играет Влчеловеческий факторВ». А в этом смысле вооружённые силы США оказываются мало приспособленными к новым условиям, При наивысшей сегодня военно-технической мощи, ориентированной во многом на прежние условия борьбы, они отличаются особо низкой боевой и моральной устойчивостью. В этой ситуации преобразование вооружённых сил США под новые требования может оказаться гораздо более сложным и дорогостоящим делом, чем развитие в нужных направлениях силовых структур некоторых иных стран;
тАУ в материально-производственном отношении. Проблемы производственной деятельности людей на глобальном уровне привели к возникновению крупнейших угроз в экологическом и природно-ресурсном аспектах. Эти угрозы существуют для всех людей вместе, в том числе и для Влмировой элитыВ». Понизить уровень этих угроз можно только двумя способами: рационализировав в экологическом и ресурсо-сберегающем отношениях производство, либо радикально сократив его вместе с потреблением и количеством потребителей. Попытки двигаться в первом направлении показали, что это весьма наукоёмкий, затратный и долгосрочный путь. И совсем не ясно, можно ли, с учётом темпов обострения ситуации, добиться успеха при движении по нему. В то же самое время, именно американский образ жизни порождает наибольшее потребление энергоносителей, других природно-сырьевых ресурсов, а также генерирует около 50% вредных выбросов на планете со стороны всего 5% её населения. А речь идёт, ни много, ни мало, об исторически близкой перспективе сохранения условий выживания людей на планете. Таким образом, реальный успех в относительно короткие с роки требует ВлсокращенияВ» именно американского образа жизни, разрушения США как особого социума. Подчеркнём тАУ именно разрушения, поскольку население США никогда не откажется от достигнутого уровня и комфортного образа жизни.
Таким образом, США в новых условиях оказываются для ФЦ весьма неудобной структурой, которая порождает гораздо больше проблем, чем обеспечивает их эффективное решение. Иными словами, для новой Влмировой элитыВ», значительная часть которой сосредоточена в США, гораздо легче поменять некоторые точки своего базирования, чем решить совокупность проблем, порождаемых существованием США в их нынешнем качестве. Более того, списание исторической ответственности, Влсоциально-политических греховВ» именно на США, позволит этим силам представить себя перед мировым общественным мнением в позитивном плане, облегчив тем самым своё утверждение в качестве Влновой мировой элитыВ». Судя по всему, понимание этого формируется внутри ФЦ.
Кроме того, всё в большей степени представители национального капитала разных стран начинают осознавать, что им также не найдётся достойного места среди ВлизбранныхВ». Те трудовые ресурсы, которые участвуют в деятельности малого и среднего капитала, обеспечивают производство и сами же, в основном, формируют спрос, потребление произведённого, не нужны ВлэлитеВ». А значит, не нужны ей и сами владельцы малого и среднего капитала. В условиях стремительного научно-технического прогресса, роста производительности труда во многих сферах, обслуживать потребности ВлэлитыВ» может сравнительно небольшое количество рабочей силы. Остальные тАУ лишь Влзагрязняют окружающую средуВ» в условиях исчерпания ресурсов.
Можно даже говорить о том, что капитализм как идея свободного предпринимательства себя исторически исчерпал. Он был нужен в прежних условиях как инструмент борьбы за господство в Влмировом государствеВ». ВлТеневаяВ» власть, которую обеспечивал капитал, являлась альтернативой государственной власти, формируемой на основе общественного осознания интересов существования народа. Она создавала иные возможности прихода к власти в Влмировом государствеВ», поскольку схема глобализации, заложенная в идеях ФЦ, не имеет ничего общего с интересами подавляющего большинства населения мира, противоречит его важнейшим жизненным интересам. В новых условиях воссоздаётся особый вид рабовладельческого строя: формируется круг ВлгосподВ», при которых оставляется необходимое количество ВлрабовВ» и их порабощение обеспечивается мощной полицейской системой. Остальные тАУ просто не нужны ни в качестве конкурентов, ни в качестве той массы населения, которая прежде обеспечивала государственное могущество в межгосударственном противостоянии. Когда остаётся одно Влмировое государствоВ», исчезает сам фактор межгосударственного противостояния. Когда в этом единственном на планете государстве сформировалась его элита, ей не нужна самодеятельно формирующаяся конкурирующая сила, не нужны и ВлтеневыеВ» механизмы власти как средства возможной борьбы против элиты. А значит, власть Влзолотого тельцаВ» себя исчерпала тАУ ей на смену придёт власть Влзолотого кулакаВ».
Важно отметить также, что не только идея капитализма, как составная часть духовных оснований морской цивилизации, утрачивает своё значение в условиях Влмирового государстваВ», построенного по идеологии ФЦ. По окончанию противостояния в биполярной схеме утрачивается значение всей идеологической основы их существования, в частности, либерально-демократической идеологии. Поэтому отход от её норм многих деятелей, ещё недавно признаваемых её ВлстолпамиВ», становится вполне естественным процессом.2 С учётом вышесказанного о духовности континентальной цивилизации, можно сделать общий вывод: установление системы Влмирового государстваВ» по схеме ФЦ требует разрушения духовных ценностей подавляющего большинства человечества. И деятельность в этом направлении не только в своей стране, но и в других, в том числе формально воспринимаемых как ВлпобедившихВ», мы видим повседневно. Культурная, нравственная, духовная в целом деградация населения наиболее развитых стран мира идёт достаточно устойчиво.
Указанные причины порождают противоречия внутри атлантического блока и западной цивилизации в целом. Проявились различия исторических перспектив существования составляющих её стран. Прежде всего, нарастает противопоставление интересов США и особо связанных с ними Израиля и Великобритании интересам остальных стран, что особенно важно тАУ стран ЕС в том числе. В мире растут антиамериканские настроения, антисемитизм. Проявляет свой потенциал антигло-балистское движение, которое материально и организационно поддерживается, в первую очередь, средним и малым национальным капиталом многих стран. С другой стороны, неожиданно для многих начинает проявляться укрепление взаимосвязей властных элит бывших стран-лидеров геополитических блоков, прежде всего, США и России. Это основано на понимании утраты своей роли в целом, вместе с уходом в прошлое противостояния в биполярной схеме, на понимании, что им отведено слишком мало мест в Влкруге избранныхВ» в новом Влмировом государствеВ». С утратой своей геополитической роли те и другие остались без идеологической основы своего существования, а значит тАУ без эффективной стратегии.
Анализ крупнейших противоречий, порождающих устойчивые процессы социальной борьбы в мире и соответствующие интересы социальных групп в ней, показывает, что доминируют два явления:
тАУ рост противопоставления интересов узкого круга Влмировой элитыВ» (в интересах которой вёл свою длительную работу ФЦ) интересам подавляющей части населения планеты. Приэтом неспособность большинства человечества эффективно организоваться в своих интересах обеспечивается идущим духовным разгромом и деидеологизацией;
тАУ разделение и противопоставление тех, кто ещё недавно составлял ядро западной цивилизации, боролся под общими идейными ВлфлагамиВ», среди которых многие не осознавали реалий исхода этой борьбы, отсутствия для них достойного места в Влрядах победителейВ».
Следует дать короткую справку о классификации сил по духовным основаниям, поскольку именно этот аспект сейчас приобретает особое значение. В Влмировом государствеВ» ресурсы ведения противоборства не имеют государственной принадлежности, вне зависимости от частных признаков прав на неё. Их не имеет смысла противопоставлять в качестве ресурсов, определяющих потенциал противостоящих государств или их блоков. Участники противоборства разделяются по духовным и идеологическим признакам, которые отражают их социальные интересы. Каким образом они смогут использовать различные средства борьбы и ресурсы тАУ вопрос целесообразной стратегии. В едином Влмировом государствеВ» все средства борьбы и ресурсы принципиально досягаемы для использования любыми силами. Именно поэтому духовный аспект противоборства становится ведущим в оценке возможных вариантов исхода борьбы. Классификация духовных оснований действующих сил, понимание их взаимосвязи с заканчивающимся межцивилизацион-ным противостоянием по биполярной схеме, даёт основу для прогнозирования процессов формирования состава союзников и противников на новом этапе социальной борьбы.
Роль идеологических систем состоит, прежде всего, в том, чтобы организовать коллективную деятельность людей, обеспечить целесообразное управление их действиями.
Как отражаются представления об управлении обществом в идеологических системах, в социальном мировоззрении людей? Они выражаются в представлениях о справедливом общественном устройстве и системе общественных отношений, закреплённых в религиозных догмах и идеологических установках. Их совершенство для практического применения, внутренняя непротиворечивость, оцениваются по критериям единства и целостности системы взглядов.
Для того, чтобы построить единую и непротиворечивую систему взглядов на мир в целом, на природу и общество, требуется исходить из единого начала. В религиозной форме единое начало выражается в единобожии. В светской науке единое начало выражается в мировоззренческом представлении о единстве науки, о формировании знания на основе единого высшего обобщения. Сейчас таковым признаётся разрешение основного вопроса философии.
Главные идеологические позиции, существующие на основе единого начала (единобожия или единой науки), соответствуют фундаментальным способам управления, которые обеспечивают самоорганизацию общества для движения к определённой цели. Они лежат в основе социального мировоззрения. Существует три таких способа:
тАУ прямое формальное управление тАУ за счёт формально установленных системой государственного устройства органов управления;
тАУ прямое неформальное управление тАУ за счёт самодеятельно сформировавшихся органов управления, не установленных в формальной государственной системе управления;
тАУ косвенное управление тАУ за счёт влияния на состояние элементов социальной системы (граждан, их социальных групп), а через это тАУ на мотивацию действий всех органов управления и объектов социального управления.
Впервые последовательные сторонники каждого из указанных способов управления объединились в трёх древнееврейских сектах, возникших около 150 лет до нашей эры. Это стало естественным следствием принятия единобожия, утверждения единого начала в системе воззрений на мир. Формирование единых представлений об управлении обществом в целом закономерно привело к выделению фундаментальных способов этого в достаточно чистом виде. Соответственно порядку перечисленных способов управления, их сторонники носили название саддукеев, фарисеев и ессеев.
В обществе всегда существует управление каждым из этих способов. В мировой истории можно найти множество примеров их комбинированного применения в теории и практике государственного строительства. Однако во всех случаях это происходило за счёт придания приоритета одному из способов, распространения его в том числе и на те сферы, где он неэффективен. Это отражало интересы отдельных социальных групп, классов, порождало дисгармонию общественных отношений и социальные конфликты. Гармоничное сочетание, непротиворечивое взаимодополнение этих способов управления соответствует цельной Идее, цельной духовности. Но пока ещё человечество не овладело цельной духовностью, и не было ещё государства, в котором бы она торжествовала. В движении к этому состоит сущность крупного этапа развития человеческого общества, сущность нашей эры.
Охарактеризуем вышеуказанные три фундаментальные позиции социального мировоззрения:
1. Саддукейская позиция тАУ мировоззрение административного всевластия, всевластия официальных государственных органов. Это -приоритет прямого управления официальными, по закону утверждёнными руководителями всем обществом. Именно они обладают главной инициативой в определении целей управления и способов достижения этих целей. Это мировоззрение в различной форме и в различной степени отражено в католических, конфуцианских, фашистских, абсолютистских, автократических, христианско-социалистических взглядах, идеологии цезаризма, в любых других формах административно-номенклатурной идеологии, в раннем масонстве.
Эти взгляды предполагают коллективизм, обеспечение общих интересов, поскольку без существования государства, объединяющего действия народа в интересах выживания, не может существовать и административная система, административная элита. Но административная элита, при такой системе взглядов, является безусловно господствующей, занимающей особое положение социальной группой. Поэтому у неё существуют и частные, элитарные интересы, соответствующие им взгляды. Приоритеты общих и частных интересов соседствуют здесь в сложном переплетении.
2. Фарисейская позиция тАУ мировоззрение всевластия неформальных (ВлтеневыхВ», клановых) лидеров и самодеятельно возникших органов управления. Главной инициативой в определении целей управления и способов их достижения обладают клановые руководители. Это те, кто сосредоточил в своих руках наиболее эффективные средства воздействий на общество и его официальных руководителей. Это тАУ прямое управление. Самодеятельно возникшие структуры тАУ это финансово-политические группировки, партии, союзы, кланы и тайные общества, иные общественные объединения. Фарисейское мировоззрение отражено в иудейских, протестантских, сионистских, либерально-демократических и христианско-демократических взглядах, в троцкистской идеологии, в клановой, в том числе тАУ криминально-клановой, мафиозной идеологии, а также в идеологии большей части современного масонства. Здесь утвердилась идея незыблемости основного механизма неформальной, ВлтеневойВ» власти в обществе тАУ власти денег, приоритета экономического способа управления обществом, торжества коррупции. А отсюда тАУ незыблемость права частной собственности на средства производства и финансовые средства, права их передачи на родовой основе, по наследству.
Здесь отдаётся приоритет частным интересам над общими, индивидуализму.
3. Ессейская позиция тАУ мировоззрение приоритета всенародного косвенного управления всеми формальными и неформальными структурами прямого управления. Выбор целей общественного управления подчинён общенародным, а не отдельным, социально-групповым интересам. Этому подчиняется деятельность всех формальных (официальных, государственных) и неформальных (ВлтеневыхВ», самодеятельных) органов управления. Данное мировоззрение отражено в ортодоксально-христианских и православных взглядах, в мусульманских взглядах, в ессейско-гностических взглядах, ставших предтечей православно-коммунистических (в отличие от троцкистско-коммунистических) взглядов. Здесь утверждается право обретения функций управления для любого представителя народа лишь на основе твёрдости ессейских убеждений и нравственных качеств (обобщённо отражённых в 10 заповедях Закона Божьего, и сходно по содержанию тАУ в коммунистическом Моральном кодексе), таланта и знаний, жизненного опыта и личных достижений, трудолюбия и мужества в борьбе.
Здесь существует приоритет общих интересов над частными, коллективизм.
На перечисленных духовных основаниях постепенно формировались крупнейшие социальные общности людей, вплоть до цивилизаций, оказавшихся в геополитическом противостоянии по биполярной схеме. Охарактеризуем взаимосвязь геополитического и духовного противостояния.
Постепенно развивалась взаимосвязанность мира, в том числе товарообмен, производственная кооперация, транспорт, средства связи и многое другое. Причины противостояния людей в процессе этого объединения мира многочисленными связями поднимались от простых, от частных к всё более крупным, сложным, общим. В конце концов, в центре противоречий оказались самые главные проблемы, отражающие сущность функционирования общества в целом. С точки зрения практики осуществления жизненных функций общества, таким основным противоречием является противоречие между системой производства и системой распределения всего произведённого3.
Указанное противоречие нашло своё выражение на глобальном уровне. Высший, всеобщий характер противоречия и глобальность процессов его разрешения, в наступившей острой фазе, определяют тотальность влияния этого на все стороны повседневной жизни людей.
Суть различий морской и континентальной цивилизаций достаточно проста. В морской цивилизации господствуют те, кто находится в сфере распределения товаров, сырья, знаний и достижений науки, культурных и иных ценностей, те, кто ими торгует. В торгашеской цивилизации главное тАУ деньги, это есть власть капитала, власть Влзолотого тельцаВ». Отсюда и их духовность, и их мораль, и общество, где всё продаётся и покупается, без совести и чести.
Господствующие в таком обществе сами ничего не производят, а господство даёт бесконтрольность. Поэтому существование этой цивилизации неразрывно связано с внутренним и международным грабежом, когда есть бессовестно ограбляемые граждане, социальные группы и слои, целые народы, а с другой стороны тАУ мастера Влотъёма денегВ». Своё название морская цивилизация получила потому, что в своё время морской транспорт был главным в обеспечении глобального обмена, в формировании глобальных путей распределения товаров и достижений в разных сферах, многого из произведённого всем человечеством. Контроль над морем означал контроль над международным распределением. Поэтому точнее было бы назвать морскую цивилизацию Влцивилизацией распределенияВ», но на деле сложилось иначе.
Если морская цивилизация есть цивилизация распределения, то континентальная тАУ это цивилизация созидания. Созидательные процессы в разных сферах тАУ в промышленном и сельскохозяйственном производстве, в науке, культуре и так далее тАУ в основном сосредоточены на суше. Отсюда исторически произошло название континентальной цивилизации. Любой созидательный процесс требует объединения людей в коллективы, действующие винтересах достижения общих целей. И чем выше развитие общества, тем более высокий, разносторонний коллективизм ему необходим.
Подчеркнём, что в любой цивилизации существует производство и распределение. Речь здесь идёт лишь о приоритетах, о том, что является главным, что создаёт основу существования цивилизации, что порождает систему отношений в ней.
Центром морской цивилизации являются США. Центром континентальной цивилизации является Россия. По многим причинам, обстоятельно исследованным учёными-геополитиками, она никому не может передать эту свою роль. Победа или поражение здесь будет иметь определяющее значение для судеб всех народов мира, поскольку это определит систему общественных отношений, которые будут существовать на планете. Это определит, на какой духовной основе тАУ индивидуализма или коллективизма тАУ будут строиться общественные отношения.
Приведённые исходные представления признаются практически всеми учёными-геополитиками, в том числе в России и на Западе. Признаётся также и то, что разрешение межцивилизационного противоборства произойдёт через разрушение одной из цивилизаций и через поглощение её остатков другой. Противоречия между ними неустранимы, и никакой ВлконсенсусВ» здесь невозможен, Речь идёт лишь о возможных сценариях глобализации, об её исходе, а не о предотвращении её самой.
Международны
Вместе с этим смотрят.
Все исследователи справедливо указывают на то, что глобализация экономики -- достаточно противоречивый феномен. С одной стороны, ее сущностные черты, рассмотренные выше, в целом способствуют повышению эффективности мирового хозяйства, экономическому и социальному прогрессу человечества. С другой стороны, как будет показано ниже, формы проявления этих черт нередко ущемляют интересы широких слоев населения во всем мире и целых стран, не входящих в известный «клуб» государств «золотого миллиарда». Нынешняя (неолиберальная) модель глобализации экономики несет в себе целый ряд негативных моментов, характеризуется острыми коллизиями и конфликтами между различными агентами (участниками) мирохозяйственных и иных международных отношений. Глобализация не оправдала многих надежд, связывавшихся широкими слоями мировой общественности с преодолением раскола мира на две противоположные общественные системы, превратившим интернационализацию в действительно глобальный феномен. К противоречивым и негативным сторонам указанной модели следует отнести прежде всего следующие ее аспекты.
- 1. Глобализация, к сожалению, стала питательной средой для резкого ускорения распространения трансграничной преступности. Так, глобализация товарных рынков, как это ни прискорбно, особенно интенсивно протекает на нелегальных рынках оружия и особенно такого социально вредного продукта, как наркотики. Оборот наркоиндустрии уже соответствует примерно 8% мировой торговли. Наркобизнес по самой своей природе тяготеет к «интернационализму» и глобализму. Общая обстановка глобализации на базе либерализации торговли способствовала реализации этих его сущностных черт. Во всяком случае, наркобизнес, пользуясь всемирной либерализацией в торговой сфере как средством для достижения своих неприглядных целей (разумеется, этим далеко не исчерпывается его инструментарий), сумел глобализировать трансграничную торговлю этим зельем -- со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями для всего человечества.
- 2. Быстрое перенесение экономических сбоев и финансовых кризисов из одних регионов мира в другие, а при сочетании ряда весомых негативных факторов -- придание им глобального характера. Особенно это относится к миграции краткосрочных спекулятивных капиталов на финансовых рынках. При этом негативную роль играет электронизация обмена ценными бумагами через Интернет, хотя, как отмечалось выше, телекоммуникационная революция весьма способствовала «сцеплению» мирового хозяйства и его прогрессу. Интернет накладывает определенные «клише» на поведение мировых финансовых брокеров и унифицирует их поведение в различных финансовых центрах. В результате в предкризисных условиях их действия часто складываются в одном и том же -- негативном -- направлении, давая «синергический» прокризисный эффект.
От этого более всего страдают не самые развитые государства. Так, дефолт в августе 1998 г. в России был частично обусловлен финансовым кризисом в странах Юго-Восточной Азии поздней осенью 1997 г. Дело в том, что финансовые рынки этих стран по своей надежности и устойчивости относятся к той же категории, что и соответствующий российский рынок (при этом попутно отметим, что качественные и количественные характеристики последнего в нынешнем десятилетии заметно улучшились и несколько приблизились к параметрам развитых стран). Поэтому указанный кризис в Юго-Восточной Азии, спровоцировав отток капиталов со всех подобных рынков, с определенным «лагом» негативно сказался и на России, хотя он, конечно, не был «системообразующим» фактором российского финансового кризиса и наиболее тяжелого его проявления -- дефолта.
3. Процессы глобализации уменьшают экономический суверенитет как атрибут власти национальных государств и потенциал экономического регулирования соответствующих национальных правительств, оказывающихся в растущей зависимости от «своих» и иностранных ТНК и их лобби. Нынешние ТНК пятого поколения, относящиеся к высшему эшелону такого рода корпораций, функционируют как автономные субъекты, определяющие стратегию и тактику своего мирохозяйственного поведения независимо от правящих в своей стране политических элит, которые скорее сами зависят от них и, во всяком случае, чутко прислушиваются к ним. Этот процесс, противоречащий принципам построения демократического государства, менее отчетливо просматривается в США и других странах «золотого миллиарда» и, напротив, тем более очевиден, чем слабее то или иное государство в экономическом и военно-политическом отношениях. Иными словами, сложилось достаточно острое противоречие между глобализацией и национальным суверенитетом (особенно в области экономики) многих государств.
В условиях ГЭ государство не может столь же эффективно, как прежде, использовать традиционный инструментарий макроэкономического регулирования, как то: импортные барьеры и экспортные субсидии, курс национальной валюты и ставка рефинансирования Центрального банка. ТНК и ТНБ при необходимости противопоставляют подобным мерам свой мощный экономический потенциал и разветвленный механизм лоббирования своих интересов в различных странах, что нередко сводит на нет ожидаемый государством эффект от предпринимаемых мер, а нередко оборачивается даже во вред данной стране.
4. Глобализация, существенно ослабив традиционные национальные системы государственного регулирования экономики, в то же время не привела к созданию таких международных, а тем более наднациональных механизмов регулирования, которые восполняли бы возникший в результате этого пробел. Исключением из правила в значительной степени здесь является лишь ЕС, особенно еврозона (Европейская валютная система), которая покрывает далеко не все пространство, на котором развернулась и продолжает развиваться ГЭ. При этом в результате неудачно проведенного в 2004-2007 гг. расширения ЕС-15 до ЕС-27, наложившегося на многолетние депрессионные явления в экономике ЕС-15 и совпавшего по времени с началом давно назревшего глубокого институционального реформирования данного интеграционного блока, Евросоюз сам оказался в состоянии тяжелого адаптационного кризиса.
Более того, с середины последнего десятилетия ХХ века можно проследить ослабление регулирующей роли в мировой экономике ряда международных организаций: ОЭСР, МВФ и специализированных организаций ООН. ВТО не выполняет решений Уругвайского раунда торговых переговоров, в результате которого она и возникла в 1995 г. на базе ГАТТ, действуя по отношению к этим решениям подчас «с точностью до наоборот». Это касается прежде всего важнейшего решения о либерализации в области нетарифного регулирования импорта путем преобразования нетарифных рестрикций в тарифные ограничения и поэтапного резкого снижения последних.
Наоборот, за последние 5-7 лет нетарифное регулирование заметно активизировалось как «компенсация» за согласованное снижение таможенных пошлин. Параллельно с этим с 2001 г. в острой полемике между развитыми и развивающимися странами, малоэффективно, если не сказать безрезультатно, протекает новый, Дохийский раунд переговоров о дальнейшей либерализации мировой торговли. По этой причине не состоялась межминистерская конференция ВТО в конце 2007 г., которая может предположительно пройти лишь в 2009 г.
Все это согласуется с выводом, сделанным Д.Сусловым преимущественно на основе анализа современного состояния национальных политических систем и сферы мировой политики: «Общее снижение управляемости является главной тенденцией развития международной системы сейчас и будет оставаться таковой в течение ближайшего десятилетия». Правда, что касается ЕС и ВТО, то они уже значительно раньше, чем к 2017 г., могут восстановить и активизировать свою регулирующую роль в этой системе и начать противодействовать снижению ее управляемости.
Так или иначе, глобализация уже повлекла за собой такую трансформацию сложившейся ранее системы международных экономических отношений, которая сделала последнюю менее предсказуемой, что существенно осложняет и разработку надежных долгосрочных прогнозов развития мировой экономики.
5. Противоречие между ГЭ как объективным процессом с его преимущественно позитивными эффектами и сегодняшней моделью (политикой) глобализации. Нынешняя либеральная (неолиберальная) модель глобализации, пропагандируемая и реализуемая главным образом в собственных интересах странами «золотого миллиарда» во главе с США, нацелена на извлечение наибольших выгод из ускоренного развития мировой экономики для высокоразвитых государств без достаточного учета интересов прочих стран. Именно поэтому в последние годы во многих странах, не в последнюю очередь в РФ, получили широкое распространение движения «антиглобалистов», т.е.принципиальных противников глобализации, и альтерглобалистов, отвергающих не глобализацию как таковую, а антисоциальную направленность нынешней неолиберальной модели ГЭ и ищущих альтернативу данной модели в виде той или иной «новой парадигмы». Так, Всемирный социальный форум («лагерь Порто Алегре», где проходили его первые встречи), одно из наиболее активных международных движений, возникших на рубеже двух веков на волне глобализации, видит такую парадигму в придании миру более демократичного и эгалитарного характера.
В данном контексте многие ученые отмечают глубокое противоречие между объективным (в основном позитивным) процессом глобализации и своекорыстной политикой глобализации развитых стран, прежде всего США. В этой связи некоторые авторы, например, Н.Абдулгамидов и С.Гурбанов, выдвигают тезис об однополюсной природе ГЭ, подчеркивая, что весь процесс глобализации по существу следует рассматривать «как институционализацию системы неоколониальной эксплуатации мировой экономики «империализмом доллара». Данный тезис, типичный для сторонников антиглобализма, содержит преувеличение и представляется несколько «однобоким», однако трудно отрицать, что подобные идеи вновь и вновь рождаются не на пустом месте.
Так или иначе, то обстоятельство, что от глобализации больше всего выиграли США (а вытекающие из нее минусы для этой страны обнаружить вообще довольно затруднительно), вряд ли подлежит сомнению. Так, именно благодаря глобализации США до сих пор справляются с огромным внешним долгом (он порождается ежегодными гигантскими дефицитами баланса по текущим операциям), который, по данным министра финансов США Дж.Сноу, к 2006 г. достиг 8 трлн. долларов (по сообщениям многих зарубежных СМИ, которые, правда, нельзя приравнивать к официальной информации, хотя они и выглядят правдоподобно, к началу 2008 г. этот показатель достиг 11 трлн. долларов США). Он имеет, конечно, иную, частнохозяйственную природу, чем советско-российский внешний госдолг и не подлежит обслуживанию из госбюджета, но не становится от этого менее весомым. Только глобализация позволяет США безбедно и без особых экономических катаклизмов жить с таким долгом, избегая дефолта и сохраняя за долларом роль ключевой и наиболее употребимой валюты в мировом хозяйстве. В этом смысле они уже глобализировали свой внешний долг, так что вопрос, поставленный Е.Роговским в заголовок его статьи, следует рассматривать скорее как риторический. Сегодня речь по существу идет лишь об изменении формы глобализации этой задолженности, которая позволила бы США легально использовать чужие ресурсы для обеспечения своих обязательств.
При этом США, безусловно, продолжат беззастенчиво эксплуатировать уникальное местоположение доллара как мировой резервной валюты, используя ее эмиссию как инструмент покрытия гигантских торговых дефицитов и накопившейся внешней задолженности. «Такое поведение может позволить себе только вожак -- любой другой немедленно бы обанкротился», -- справедливо отмечает в этой связи Л.Мясникова, не без основания полагая, что в итоге международные кредиторы Соединенных Штатов, возможно, получат лишь пару центов на доллар.
6. Неолиберальная модель породила дифференциацию мира на страны, выигравшие от глобализации и проигравшие в результате нее. Причем в зависимости от критериев, применяемых теми или иными исследователями для деления на эти две группы, их состав оказывается неодинаковым.
Так или иначе, налицо трудности приспособления к вызовам глобализации для стран развивающихся (PC) и с переходной экономикой (СПЭ) из-за отсутствия у них таких средств, которыми располагают промышленно развитые страны (ПРС), неподготовленности национальных правовых, экономических, административных систем и механизмов и т.д. Это нередко заставляет СПЭ, в том числе Россию, и особенно РС принимать правила игры, устанавливаемые более сильными участниками мирового хозяйства. Растущий разрыв в уровне благосостояния богатых и бедных стран ведет к вытеснению последних на обочину мирового хозяйства, увеличению в них безработицы, обнищанию населения. PC вполне правомерно указывают на то, что глобализация в том виде, как она развертывалась в истекшие годы, не только не решила, но даже обострила проблемы, мешающие подлинной интеграции этих стран в систему мирохозяйственных связей и более или менее удовлетворительному решению ими проблемы бедности и отсталости.
О глубине глобальной проблемы бедности и отсталости в PC в настоящее время наглядно свидетельствует, например, тот факт, что из более чем 6 млрд. жителей Земли только 0,5 млрд. живут в достатке, а более 5,5 млрд. испытывают более или менее острую нужду или даже ужасающую нищету. При этом, если в 1960 г. доходы 10% самого богатого населения мира превышали доходы самого бедного населения в 30 раз, то к концу ХХ века -- уже в 82 раза.
Правда, вопрос о воздействии ГЭ на распределение доходов в мире является спорным. Эксперты Программы развития ООН (ПРООН) и Конференции ООН по торговле и развитию -- организаций, призванных отстаивать интересы развивающихся стран, -- вновь и вновь утверждают, что в условиях ГЭ в мире происходит дивергенция, т.е. усиление дифференциации доходов между богатыми и бедными странами в пользу первых при общем увеличении численности и удельного веса беднейшей (т.е. живущей менее чем на 1 доллар США в день) части населения Земли.
Однако ряд видных ученых (С.Бхалл, Х.Сала-и-Мартин, Ю.Шишков) доказывают обратное: конвергенцию (т.е. уменьшение расслоения) доходов между Севером и Югом и сокращение численности и удельного веса беднейшего населения. Научный спор о мировом распределении доходов в условиях ГЭ, видимо, разрешит время: «возраст» глобализации еще слишком мал, чтобы иметь достаточно длинные и надежные статистические ряды данных, позволяющие сделать твердое заключение о наличии той или иной тенденции. Уже через 5-10 лет такие данные могут пополнить арсенал науки. При всех случаях нахождению истины здесь способствовала бы открытая дискуссия между сторонниками приведенных выше точек зрения по методологии расчета соответствующих показателей.
В то же время исследователи, как правило, сходятся в том, что ГЭ усиливает расслоение внутри развивающихся стран, особенно беднейших. «Тенденция к глобализации международных рынков, -- отмечает американский экономист Н.Бердсолл, -- приводит к возникновению фундаментального противоречия: свойственное этим рынкам неравенство способствует усилению неравенства в развивающихся странах». Толкование данным автором причин, порождающих это противоречие, представляется убедительным, хотя он и не подкрепляет его соответствующими расчетами. В то же время оно подтверждается, например, расчетами Всемирного банка, которые показывают, что в большинстве развивающих стран и СПЭ внутристрановая дифференциация усиливается. Так, в Бангладеш коэффициент подушевых доходов (коэффициент Джини) повысился с 0,32 в 1991 г. до 0,41 в 2000 г., в Шри-Ланке -- с 0,32 в 1990 г. до 0,40 в 2002 г. Такая же тенденция прослеживается в Мексике и ряде других стран Латинской Америки. Конечно, такого рода противоречие, отмеченное, в частности, Н.Бердсоллом, не содействует общественному прогрессу в развивающихся странах и стабилизации мирового хозяйства. Правда, вклад собственно глобализации, как отдельно от нее и других факторов (законы рыночной экономики как таковой и др.) в формирование и развитие этого противоречия пока не удалось выделить никому.
7. Сказанное о глобальном распределении доходов еще в большей мере относится ик проблематике научно-технологической глобализации. Конечно, ее плоды прямо или косвенно используются всем человечеством.
Однако в первую очередь они служат интересам ТНК и стран «золотого миллиарда».
По некоторым расчетам (в том числе американского экономиста Дж.Сакса, бывшего советника правительства РФ), только 15% населения планеты, сосредоточенные в этих странах, обеспечивают почти все мировые технологические инновации. Около 1/2остальной части человечества способна использовать имеющиеся технологии, тогда как 1/3 его изолирована от них, не способна ни создавать собственные инновации, ни использовать зарубежные технологии. В таком незавидном положении пребывают прежде всего народы стран, относимых ООН к категории беднейших (их около 50). Большинство из них, как известно, расположены в Африке.
Термин «глобализация» (от англ. Globe - земной шар) связан с формированием системы мирового хозяйства. Однако отождествление названных понятий неправомерно. Понятие «глобализация» - шире и сложнее понятия «ми- 513
ровое хозяйство».
Неправильно смешивать процесс глобализации с глобальными проблемами человечества, обострившимися после Второй мировой войны в результате высоких темпов индустриализации в связи с использованием достижений НТР и опасностью возникновения экологической катастрофы.
Определение понятия «глобализация» носит дискуссионный характер. Это объясняется тем. что процесс глобализации носит всеобъемлющий характер: его различные аспекты входят в предмет изучения почти всех общественных научных дисциплин, каждая из которых использует свой понятийный язык, свой набор категорий, зачастую не стыкующихся между собой.
Экономическая наука рассматривает процесс глобализации по пяти основным направлениям: финансовая глобализация, формирование крупных многонациональных корпораций (МНК), регионализация мировой экономики, интенсификация мировой торговли, тенденции к конвергенции.
В общественной литературе последних лет дискуссия конкретно ведется о нескольких действительно важных процессах: интернационализации экономики; развитии единой системы мировой связи; изменении и ослаблении функций национальных государств; активизации деятельности транснациональных внегосударственных образований, в том числе таких как этнические диаспоры, религиозные движения, мафиозные группы.
В процессе глобализации происходит не столько интернационализация социального пространства, сколько унификация определенных правил игры, повсеместная информатизация, обеспечение прозрачности экономического пространства.
Главное в процессе современной глобализации - это становление системы глобального управления, во-первых, ресурсами планеты; во-вторых, перераспределением мирового дохода и всей экономической деятельностью системы; в-третьих, формированием сложноподчиненной геоэкономической конструкции.
Внимание к использованию процесса глобализации усилилось в последние 8-10 лет. Это объясняется возникновением новой социально- экономической и политической ситуации, в которой функционирует мировая экономика. С разрушением СССР и всей социалистической системы хозяйствования мировая экономика превратилась в единую капиталистическую систему, основанную на частной собственности, наемном труде и капитале, конкуренции за получение максимальной прибыли. Биполярной системы мира больше не существует, в связи с чем возникает потребность в обновлении универсалистской модели рыночного мирового хозяйства.
Главным популяризатором термина «глобализация» стал консультант Гарвардской школы бизнеса японец К. Омэ, опубликовавший в 1990 г. книгу «Мир без границ». Он утверждал, что экономический национализм отдельных государств утратил свое значение. Развитие мирового хозяйства определяется отныне взаимозависимостью трех центров «триады»- ЕС, США, Японии, а в роли активных хозяйствующих субъектов в экономической жизни мира выступают «глобальные фирмы».
Существенно углубляет понимание процесса глобализации и самого его понятия обобщение результатов дискуссии, состоявшейся на двух семинарах, проведенных в Копенгагене в октябре 1996 г. и в октябре 1997 г. по инициативе Организации Объединенных Наций с участием представителей 25 стран.
Наиболее важным, заслуживающим внимания является введенный на этих семинарах в научный оборот термин «глобальный капитализм». Этот термин более точно характеризует содержание современной социально-экономической ситуации в мире - господство капитализма в качестве единственной модели хозяйствования.
Отсюда вполне понятное стремление к осознанию новой ситуации и выработке обновленной универсалистской модели.
Расширяют понимание сути глобального капитализма сделанные французским социологом Жаком Бодо выводы по итогам копенгагенских семинаров.
Во-первых, двигателем глобализации является мировой (глобальный) капитализм. Он представляет собой тенденцию, фазу человеческой истории, одновременно выступая политической программой с некоторыми чертами идеологии. Во-вторых, глобальный капитализм как тенденция и политическая программа лишь частично отражает мировоззрение человечества. В- третьих, преобладающие сейчас представления о прогрессе нуждаются в обогащении и развитии на базе какой-либо иной универсалистской модели.
Развитие глобального капитализма ведет к существенной концентрации экономической и финансовой власти. Глобальный капитализм извлекает выгоду из сильных сторон рыночной экономики и в настоящее время не имеет конкурентов. Многие государства и правительства сознательно отказались от своей доли ответственности и независимости, становясь послушными инструментами глобального капитализма.
Глобализация, по общему определению, - признание растущей взаимозависимости в качестве главной черты процесса, следствием которой служит подрыв, разрушение национального государственного суверенитета под воздействием новых субъектов мировой экономики - глобальных фирм, религиозных группировок, транснациональных управленческих структур (сетей) и даже отдельных личностей, которые взаимодействуют на равных не только между собой, но и с самими государствами - традиционными субъектами международных отношений.
Таким образом, можно определить глобализацию как усиление процессов всесторонней взаимозависимости стран мирового сообщества на единых принципах капитализма, сопровождающееся изменением и ослаблением функций национальных государств, активизацией во всей сферах человеческой деятельности лидеров капитализма {особенно США).
Главной тенденцией в развитии глобального капитализма является переход от индустриально-модернистской формы организации мирового хозяйства (достигшей пика к 70-80-м годам XX в.) к информационноглобалистской, начавшей свое активное развитие в 90-е годы.
Ошибочно полагать, что глобальный капитализм лишен противоречий. Наряду с усилением процесса взаимозависимости мир движется к «новому регионализму»- возникающие новые регионы приобретают транснацио- 515
нальный характер и распространяют свое влияние на всю планету." Это внешнее вмешательство вступает в противоречие с внутренним устройством стран и регионов, требуя своевременного безболезненного разрешения.
Развитие глобального капитализма ведет к разрушению национальных культур, проникновению денег в те сферы жизни, которые ранее формировались под влиянием других ценностей и целевых установок, увеличению межстранового разрыва в доходах и потреблении населения, втягиванию менее развитых стран в мирохозяйственные связи по весьма жестким правилам игры, определяемым международными (западными) финансовыми организациями с начала 80-х годов. Так называемые structural adjustment programs с их стандартным набором условий преследуют две основные цели: стимулирование экспорта слаборазвитой страны для обслуживания платежей внешнего долга и расширение импорта. Такой тип взаимосвязи существенно осложняет возможности самостоятельного и эффективного развития слаборазвитых стран, усиливая социальные контрасты.
Глобализация означает втягивание всего мира в открытую систему финансово-экономических, общественно-политических и информационных технологий.